Если обобщать, комментаторы предлагают два объяснения экономической ситуации в развитых стран после пандемии Covid-19, но только одно из них может быть верным. Согласно первому, отскок экономики оказался неожиданно быстрым, превзойдя ожидания составителей прогнозов, и этим нынешний подъём отличается от ситуаций после предыдущих рецессий.

Согласно второму, инфляция достигла новых высоких значений из-за неожиданных событий на стороне предложения, в том числе проблем в производственных цепочках (например, дефицит полупроводников), неожиданно устойчивого сдвига от услуг к товарам в потреблении, задержки с возвратом населения с состав рабочей силы, упорного присутствия вируса.

Представляется более вероятным, что верно первое объяснение, а не второе. Сильные темпы роста реального ВВП (с учётом инфляции) позволяют сделать вывод, что экономическая активность не очень серьёзно пострадала от проблем на стороне предложения, а инфляция в основном толкается вверх спросом. Кроме того, есть причины ожидать, что спрос будет оставаться очень сильным, а значит, инфляция никуда не исчезнет.

Да, конечно, инфляционное давление создаётся факторами как предложения, так и спроса, а их точную комбинацию невозможно узнать. Но если рассматривать экономику в целом, представляется невероятным, чтобы все эти отдельные истории с проблемами на стороне предложения сложились в ту общую инфляцию, которую мы сейчас наблюдаем. Намного вероятней, что рост спроса превышает производственные возможности экономики, и это приводит к увеличению цен.

Согласно определению, темпы роста цен равны темпам роста номинального ВВП минус темпы роста реального ВВП (с небольшой поправкой из-за учёта сложных процентов). В течение 2021 года реальный ВВП США вырос на 5,5%, а номинальный – примерно на 11,5%, и, следовательно, темпы роста цен ВВП составили около 5,9%. Для стран ОЭСР в целом темпы роста реального ВВП оказались немного ниже – 4,9%, темпы роста номинального ВВП равнялись 10,4%, что даёт инфляцию цен ВВП в размере 5,2%.

Напомню, что власти в основном защищали или повышали располагаемые личные доходы в период, когда возможности потребления были ограничены (на протяжении почти всего 2020 года). Если учесть эти избыточные сбережения, а также упорно низкие процентные ставки в течение почти всего 2021 года, рост фондового рынка, отложенный спрос, дополнительную бюджетную поддержку, тогда масштабы роста номинального ВВП не покажутся особенно удивительными. В США общий объём дискреционных бюджетных стимулов в 2021 календарном году составил $2 трлн, однако номинальный ВВП оказался лишь на $1,6 трлн выше, чем в 2019 году. Если чему и удивляться, так это тому, что рост номинальных расходов оказался настолько сдержанным, а уровень сбережений оставался настолько повышенным.

А что же реальный ВВП? Здесь нам нужно вспомнить, что все истории на стороне предложения – это различные формы проявления ограниченности реального выпуска. Согласно одной из популярных историй, потребление переключилось с услуг на товары, а поскольку производство товаров меньше способно реагировать на рыночные изменения (более «неэластично»), оно не может увеличиваться необходимыми быстрыми темпами. Другая история: предложение рабочей силы сдерживалось пандемией и чрезвычайными мерами властей (из-за слабости предложения рабочей силы в США, а также сокращения рабочих часов в Европе). Остальные истории фокусируются на конкретных рынках, например, на снижении производства микрочипов или заторах в американских портах.

Проблема со всеми этими историями не в том, что они выдуманы, а в том, что они упускают из вида самый важный сюжет в экономике, чей реальный ВВП рос на удивление высокими темпами. В странах с крупной экономикой наблюдался более быстрый подъём, чем в период после мирового финансового кризиса. Более того, в большинстве стран график восстановления экономики был больше похоже на V, чем в любых других аналогичных случаях за многие десятилетия. Темпы роста в 2021 году намного превзошли ожидания тех, кто составлял прогнозы в конце 2020 года, хотя уже тогда они испытывали оптимизм по поводу перспектив победы над Covid-19.

В целом с конца 2019 по конец 2021 года экономика США росла среднегодовыми темпами 1,6%, что лишь немногим меньше предыдущих оценок её потенциала. Это поразительное достижение на фоне всех тех проблем, которые снижали потенциальный ВВП: сокращение иммиграции, преждевременная смертность, снижение темпов формирования капитала, а также торможение (гистерезис), связанное с высокой безработицей.

Смысл не в отрицании проблем в производственных цепочках. Корабли действительно стояли в очередях в портах, а промышленность реально останавливала производство из-за отсутствия микрочипов. Но это совершенно необязательно является свидетельством негативных изменений на стороне предложения. Если бы мы дали каждому домохозяйству по миллиону долларов, это тоже привело бы к заторам в портах и перегрузке промышленности. Тот факт, что объёмы так резко увеличились (судя по объёмам грузов в портах и уровню мирового производства микрочипов, не говоря уже о цифрах реального ВВП), свидетельствует, что наша главная проблема не в сокращении предложения, а в росте спроса.

Если заглядывать вперёд, есть причины ожидать охлаждения спроса, но к ним надо будет подходить взвешенно. Да, повсюду сворачивается бюджетная поддержка. Процентные ставки начинают расти в США и Великобритании, а к концу году они повысятся в Европе. Фондовые рынки недавно резко упали.

Однако домохозяйства по-прежнему имеют значительные избыточные сбережения, а монетарная политика остаётся в целом мягкой, из чего следует вывод, что спрос и дальше будет сильным. Кроме того, из-за российской войны в Украине сейчас действительно случился крупный шок на стороне предложения, что толкает вверх инфляцию из-за роста цен на нефть и газ (особенно в Европе). Если сложить всё это с повышением краткосрочных инфляционных ожиданий, мы должны ожидать, что высокая инфляция будет оставаться с нами ещё некоторое время.

Джейсон Фурман – бывший председатель Совета экономических консультантов при президенте Бараке Обаме, сейчас профессор практической экономической политики в Школе государственного управления им. Джона Кеннеди при Гарвардском университете, старший научный сотрудник Института международной экономики им. Петерсона.

Copyright: Project Syndicate, 2022. www.project-syndicate.org

• 144
• 156