Инфраструктура: стартовая площадка развития или его тормоз?

Инфраструктура в наше время занимает значительную долю в ВВП и эта доля непрерывно растет. Это означает, что на развитие остается все меньше ресурсов – проще говоря, страна работает «на текущее житье», не занимаясь развитием. Как избежать ситуации, когда общество будет тратить свои ресурсы только на поддержание своей деятельности?

По-видимому, нужно работать над тем, чтобы снижать долю каждой отдельной инфраструктуры. Отраслевая оптимизация ведется, хотя не всегда осознано и мотивировано по следующим причинам. Как правило, любая отраслевая инфраструктура – естественный монополист. Соответственно, его поведение определяется правилами антимонопольного регулирования. А оно у нас превратилось в простое правило: «монополист доказывает свои затраты, при этом рост тарифов должен быть ноль или, в крайнем случае, в пределах инфляции». Из этого правила есть два простых вывода. Первый: ничего не нужно менять, если существующая модель бизнеса устраивает монополиста, нужно бросить все лоббистские ресурсы на повышение тарифа в рамках инфляции. И второй: даже если оператор инфраструктуры внедрит какую-нибудь эффективную технологию, на следующий год весь эффект от внедрения этой технологии будет направлен на снижение тарифа. То есть инновации прямо вредны монополисту, и он идет на них только под давлением потребителей и регулятора.

В то же время потребителю как раз важны своевременные изменения инфраструктуры, даже если это и приводит к росту стоимости услуг. В качестве примера приведу установку современных электрических счетчиков – совершенно очевидно, что логика долгосрочной окупаемости их установки и оценка макроэкономического эффекта от снижения пикового потребления совершенно непонятна рядовому потребителю и их установка должна быть задачей инфраструктурной компании.

Потребитель даже в условиях повысившегося тарифа смог бы экономить за счет переноса ряда энергозатратных дел на ночное время (стирка белья, нагрев воды в бойлере и т.д.). И если бы счетчики были бы установлены, то пиковое потребление снижалось бы, что привело бы, в том числе, к отсутствию необходимости в строительстве новых энергоблоков. А это сотни миллионов долларов, которые не будут включены в счета потребителей.

Поэтому в первую очередь необходима смена парадигмы антимонопольного регулирования: от контроля затрат необходимо переходить к постановке целей развития. Мне представляется, что государство должно формулировать цели, которые инфраструктурная компания должна достичь например за пять лет, а операторы инфраструктуры должны конкурировать за уровень тарифа, который позволит им провести необходимые изменения и содержать инфраструктуру. Стандартный механизм для этого – концессия – уже есть в казахстанском законодательстве и при некоторой модернизации может быть использован достаточно быстро. В частности, при приватизации АО «АЖК» можно было бы не продавать энергосети Алматы и бывшей алматинской области, а передать их в концессию.

Однако еще большие выгоды можно получить от межотраслевой оптимизации. Сегодняшнее разделение инфраструктур на отраслевые ниши приводит к созданию непреодолимых препятствий формирования совмещенных сетей, а такая оптимизация может быть очень существенной. Так, если при прокладке линии электропередачи применять провод с интегрированным оптоволоконным кабелем, то затраты возрастут на 3-4 процента против примерно удвоения затрат при прокладке оптоволоконного кабеля отдельно от электрического. Другой, еще более яркий пример: если использовать такие совмещенные провода, то затраты на развитие уличных систем видеонаблюдения станут примерно равны стоимости камер. Известный пример – затраты московской области на создание системы видеонаблюдения на дорогах составили порядка одного миллиарда долларов. В случае же использования придорожных совмещенных электрических и оптоволоконных сетей необходимо было бы только закупить камеры и затраты были бы примерно в сто раз ниже! Таким образом, создание такой мультиинфраструктуры приводит к очень существенным синергетическим эффектам, которые прямо сказываются на стоимости услуг монополистов.

Безусловно, совмещение инфраструктур приведет к появлению супермонополиста, однако изложенный выше способ антимонопольного регулирования позволяет обеспечить наличие конкурентной среды при формировании тарифов.

Важный вопрос: кто придет на концессию в страну с непредсказуемым обменным курсом национальной валюты? Если концессионер будет привлекать финансирование в иностранной валюте, то все риски по изменению курса будут заложены в тариф, и все предложения будут слишком дорогими.

Поэтому передача инфраструктуры (а тем более – мультиинфраструктуры) в концессию должна сопровождаться обеспечением финансирования в тенге. То есть прямо все инвестиции нужно сделать из местных ресурсов. Есть один очевидный канал финансирования таких проектов: инфраструктурные облигации и один очевидный источник – пенсионные накопления. Если гарантировать доходность облигаций по инфляции (плюс один-два процента), и при этом гарантировать рост тарифа строго по инфляции, то легко понять, что стоимость финансирования для концессионера в постоянных ценах будет составлять те самые один-два процента. Что даст адекватные предложения по уровню тарифов и позволяет рассчитывать на их снижение.

Безусловно, при этом концессионер должен гарантировать достижение поставленных перед ним целей и возврат полученных средств, выставив банковские гарантии на соответствующие суммы.

Одновременно вложение в инфраструктурные облигации будет означать сохранность пенсионных накоплений. В дихотомии – хранить их в тенге или в валюте – нужно сделать ясный выбор. Конечно, фактически получилось так, что простой перевод пенсионных накоплений в твердую валюту дал бы гораздо больший инвестиционный доход, чем размещение их в тенговые активы. Однако надо помнить, что тенговые депозиты пенсионных фондов были одним из важнейших источников для тенгового кредитования экономики, а после практически полного перевода частных и корпоративны депозитов в инвалюту – стали почти единственным источником.

Инфраструктурные облигации, как актив, гораздо надежнее, чем «голубые фишки», поскольку денежные потоки инфраструктурных компаний гораздо меньше зависят от рыночной ситуации. Поэтому доля пенсионных активов, размещенных в инфраструктурные облигации, может быть достаточно велика – скажем, 25% от всех пенсионных активов. Объем поступлений в ЕНПФ – порядка 70 млрд. тенге в месяц – позволяет оценить доступный объем финансирования инфраструктуры в 210 млрд. тенге в год.

Таким образом, используя новый подход к регулированию монополистов, объединение инфраструктур и пенсионные деньги, можно в короткие сроки изменить качество инфраструктуры, снизить тарифы и обеспечить доходность пенсионных накоплений выше уровня инфляции.

• 63
• 58