За кулисами саммита Центральная Азия – Китай: «Большая игра — Эпизод III»

Президент Касым-Жомарт Токаев выступил на саммите, приуроченном к 30-летию установления дипломатических отношений между Китаем и странами Центральной Азии. Мероприятие проходит в онлайн-формате с участием главы КНР Си Цзиньпина, президента Узбекистана Шавката Мирзиеева, президента Кыргызстана Садыра Жапарова, президента Таджикистана Эмомали Рахмона, президента Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедова.

«Хочу обратить внимание на значительные возможности Совещания по взаимодействию и мерам доверия в Азии (СВМДА). В качестве действующего председателя этого форума Казахстан предпринимает системные шаги по повышению эффективности СВМДА. Трансформация совещания в организацию по безопасности и развитию в Азии позволила бы вывести наши коллективные усилия по противодействию текущим вызовам и угрозам на качественно новый уровень. Хочу поблагодарить вас, коллеги, за поддержку этой инициативы и пригласить принять участие в юбилейном саммите в столице Казахстана осенью этого года», — сказал Токаев.

На онлайн-саммите «Центральная Азия – КНР» президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев заявил, что «тема терроризма в эти дни обретает особое значение и для моей страны».

Си Цзиньпин в свою очередь поддержал действия властей в стране и заявил, что КНР готова оказать «необходимую поддержку и помощь».

«Считаю важным задействовать роль встреч министров иностранных дел стран Центральной Азии и других механизмов диалога, укреплять нашу солидарность и взаимное доверие, углублять взаимовыгодное сотрудничество в интересах совместного развития и процветания», – заключил Си Цзиньпин.

Токаев рассказал, что сейчас Казахстан работает над переформатированием и реформами государственного управления, системы национальной безопасности и экономической политики.

Саммит «Центральная Азия — КНР» формально приурочен к 30-летию установления дипломатических отношений. На самом деле встреча в верхах, хоть и проходила в онлайн режиме, вызывает большой интерес. Дело не ограничивается обсуждением текущих вопросов сотрудничества. Многое указывает на стремительные изменения в региональной и глобальной геополитике, в которой Центральная Азия обещает стать весьма важным элементом. Более того, в разворачивающейся борьбе интересов, который ряд экспертов называют реинкарнацией «Большой игры», на решающие позиции выдвигается именно Китай. Показательно, что и нынешний саммит был инициирован китайской стороной.

Если предпринять экскурс в новейшую историю, то впервые Центральная Азия стала яблоком раздора в устремлениях империалистических держав в конце XIX — начале XX века. Тогда интересы наседающей с севера России и продвигающейся с юга Великобритания столкнулись в этом регионе. Уинстон Черчилль, в то время министр по делам колоний, сравнил Центральную Азию «с дойной коровой, которая ждет своего хозяина». Противостояние, вошедшее в историю как «Большая игра», сопровождалось чередой, как сказали бы сегодня, гибридных войн в Афганистане, поддержкой лояльных сил в самом Туркестане. Положение удалось стабилизировать лишь после раздела сфер влияния. Согласно договоренностям, Москва сохранила контроль над той частью Центральной Азии, которую мы знаем сегодня, а Лондон — над Южной Азией. Афганистану же отводился буферный статус по принципу «ни мне, ни тебе». Попытки уже СССР в 1970-х оспорить статус-кво закончились, как известно, провалом, в том числе благодаря активной поддержке моджахедов странами Запада. Более того, афганская авантюра стала одним из триггеров развала самого Советского Союза.

Следующий эпизод «Большой игры» стартовал с начала 1990-х, правда, уже в обновленном составе. Россия, даже утратив монополию, продолжала рассматривать регион в качестве зоны своего привилегированного влияния. США в рамках доктрины Тэлбота (Строуб Тэлбот – заместитель госсекретаря) заявили, что не будут водружать свое знамя в Центральной Азии, но не позволят это сделать ни России, ни Китаю. В свою очередь Поднебесная империя, воздерживаясь от амбициозных заявлений, акцент сделала на инвестициях и экономической кооперации. Помимо геополитической составляющей важной ставкой в борьбе за влияние стали нефть и газ. В частности, вице-президент США Дик Чейни так отзывался о возросшем значении Центральной Азии и Прикаспия: «Не припомню случая за последние 40 лет, чтобы какой-то регион обретал столь исключительную важность».

Но после 2005 года конкуренция стала ослабевать. Штаты взяли курс на отказ от политики избыточного присутствия в разных частях света, включая Центральную Азию. Уже внутри остающейся двойки Китай-Россия последняя больше уповала на интеграционные механизмы. Но в силу общей деградации путинской системы на фоне обострения отношений с Западом данная стратегия не дала существенных результатов. Куда более эффективно на региональной площадке проявил себя Пекин. Особенно выпукло это отразилось в связи с запуском программы «Один пояс — один путь». Правда, репрессии в Синьцзяне против коренных жителей, земельные митинги в Казахстане в 2016-18 годах заметно сбавили обороты. Кстати, в процесс раздувания китаефобских настроений в регионе в немалой степени способствовали пророссийские СМИ. С падением мировых цен на энергоносители сырьевая значимость региона также пошла на убыль. Казалось, Центральная Азия снова отошла на периферию глобальной политики.

Положение резко поменялось в 2021 году. С поспешным уходом сил НАТО из Афганистана возросла угроза религиозного экстремизма. В условиях вакуума влияния на роль умиротворителя здесь присматривались альтернативные игроки, в частности Китай и Россия. При этом, несмотря на декларируемые партнерские отношения, Си Цзинпинь и Владимир Путин все чаще действуют врозь, нежели вместе.

Самым свежим примером стали разногласия в ходе масштабного внутриполитического кризиса в Казахстане в январе 2022 года. Беспрецедентно жесткая реакция Пекина на ввод сил ОДКБ в республику обнажила не только глубинные противоречия. Они также показали, что в этой паре именно Китай выступает как ведущий, а Россия как ведомая. Но наблюдаемое на протяжении последних лет обострение в отношениях России и НАТО сподвигла уже Запад к активизации на пост-советском пространстве. О чем, к примеру, можно судить по частоте и уровню обсуждений центрально-азиатской повестки в Брюсселе и Вашингтоне. Причем, цена вопроса возрастает в свете сдерживания главного геополитического соперника Штатов – Китая.

Таким образом, есть основания полагать, что после некоторой паузы «Большая игра» никуда не делась, а лишь вступает в новую фазу. Фазу, в которой в положении аутсайдера по всем объективным критериям оказывается Россия. Разумеется, на региональной шахматной доске собственные интересы преследуют другие фигуры наподобие Турции или Ирана. И это еще более усложняет композицию.

• 122
• 119