Кыргызский и казахстанский референдумы: найти отличия

К чему привел кыргызский референдум? Почему Жапаров поменял Конституцию КР? Каковы возможные политические последствия ухода Кыргызстана от парламентской модели правления? Кто проводит антивоенные и пророссийские митинги в стране? Как относится кыргызская общественность к политическим процессам в Казахстане? Обо всем этом Exclusive.kz поговорил с политическим экспертом, руководителем общественного фонда «ТВ Академия» Адилем Турдукуловым.

Андрей Чеботарев: Кыргызстан – страна с высокой динамикой политических процессов. Одно из последних событий – проведение референдума. Как вы думаете, почему Садыр Жапаров пошел на этот шаг?

– Садыр Жапаров – политик правого популистского уклона. Он всегда в своих действиях опирался на общественную риторику, умело используя социальные сети и месенджеры. Его простые и ясные политические формулировки всегда получали очень живой отклик. В то же время, он всегда взывает к патриотическим чувствам коренного населения. В-третьих, несмотря на то, что он политик севера, он всегда умело выстраивал отношения с представителями юга. Тем не менее, у него есть реальный конкурент – Адыхан Мадумаров. Но, в отличие от Садыра Жапарова, он никогда не преследовался. Кыргызы, как и казахи, всегда сочувствуют людям, которые подвергаются репрессиям. Жапаров подвергался необоснованным обвинениям со стороны бывшего президента Алмазбека Атамбева, был посажен в тюрьму, подвергался пыткам… Для людей это было показателем того, что человек, несмотря на все эти потрясения, не сломлен. Его основной соперник Адыхан Мадумаров и его партия появились на политическом поле сравнительно недавно.

Андрей Чеботарев: Жапаров фактически изменил систему управления страной, использовав для этого такой механизм, как референдум. Насколько его результаты были честными, объективными? Как он повлиял на вашу политическую систему?

– У нас никогда не было парламентской системы в классическом ее понимании. Внутреннюю и внешнюю политику всегда определял президент. Отсюда и общее разочарование так называемой парламентской системой управления. Поэтому люди в целом благосклонно отнеслись к инициативе Садыра Жапарова о смене политической системы. Тезис был хорошо воспринят населением, люди пришли на избирательные участки и проголосовали за изменения. Они коснулись прежде всего того, что премьер-министр уже на законодательном уровне практически подчиняется президенту. Он одновременно является руководителем аппарата президента, центром принятия решения на не формальном, а на законодательном уровне.

Другой тезис, который он всегда продвигал, заключался в том, что происходит дублирование функций аппарата президента и кабинета министров, а значит их нужно объединить. И это тоже было принято. Но станет ли результатом этих политических реформ реальное улучшение экономической ситуации, покажет время.

Андрей Чеботарев: Осенью прошлого года у вас прошли парламентские выборы. Чем, на ваш взгляд, они отличались от выборов 2020 года? Как изменился расклад сил и чем теперь партиям заниматься в парламенте, если они не участвуют в формировании правительства?

– Во-первых, кыргизы, как и казахи, тщеславны. Даже если ты не обладаешь реальной властью, депутатский значок придает вес, на тоях достаются почетные места. Мне кажется, депутаты не до конца осознавали, что они уже не будут выполняют прежние функции. Принципиальное изменение заключалось в том, что количество мест не только было сокращено с 120 до 90, но и в том, что, если раньше парламент формировался по партийным спискам, то теперь на треть мест были избраны депутаты по одномандатным округам. Идея заключалась в обеспеченности представленности регионов и эта цель, возможно, была достигнута. В том числе была решена задача равноценного представительства представителей юга и севера.

Как вы правильно заметили, при формировании правительства роль парламента оказалась сведена к нулю. Практически аппарат президента замкнул на себе все эти функции. Как результат, депутаты постоянно недовольны тем, что члены правительства их игнорируют. Парламент выполняет декоративные функции. В то же время, создается некий курултай из авторитетных людей, перед которыми правительство будет обязано отчитываться. Таким образом, президент демонстрирует политической элите и своим избирателям, что в конце концов за все провалы и за все достижения, которые происходят в Кыргызстане, будет отвечать он.

Андрей Чеботарев: Есть ли риск того, что после таких изменений начнётся очередной виток развития авторитаризма, ограничения прав и свобод, общественных объединений, свободы слова?

– Даже при относительно сильном парламенте было давление на прессу, были политические заключённые, ограничивались мирные собрания… Поэтому я бы не сказал, что ситуация резко ухудшилась. Скорее, теперь это делается под предлогом недопущения беспорядков на фоне украинско-российского конфликта. Поэтому, в целом ситуация не изменилась.

Андрей Чеботарев: Как отражается у вас вооружённый конфликт между Россией и Украиной? Если у нас шли антивоенные митинги, то у вас, в том числе, прошли митинги в поддержку действий России. Что это было? Организованная кем-то акция или реальное отражение народных настроений?

– Здесь я несколько заинтересованное лицо, поскольку сам участвовал в организации антивоенных митингов. Более того, я пошёл даже на такие радикальные высказывания, как выход Кыргызстана из ОДКБ и ЕАЭС, а также вывод российских военных баз из территории Кыргызстана. Иначе мы можем не только стать объектом санкций со стороны Запада, но и лишиться международной финансовой помощи, от которой мы сильно зависим. Кроме того, мы считаем важным запрет вещания пропагандистских федеральных каналов, которые покрывают всю территорию Кыргызстана. От их агрессивной риторики страдают наши граждане. Более того, многие из нас, включая меня, стали объектом травли со стороны пророссийских ресурсов, а некоторые были задержаны полицией.

Наше правительство действительно опасается международных санкций. Поэтому война усилила региональное сотрудничество в нашем регионе. Это видно по общей риторике президентов наших стран.

Андрей Чеботарев: Насколько пророссийские митинги превосходили или, наоборот, уступали антироссийские по численности? Кто стоит за этими политическими силами?

– Во-первых, повторю, что митинги, которые мы проводили, никем не оплачивались, хотя на нас навешивались ярлыки западных агентов. Но пророссийские митинги проводятся очень организованно. Понятное дело, что такие организации как «Россотрудничество», «Спутник» и другие неправительственные организации, которые кормились из бюджета России, должны отрабатывать свои деньги. Однако, несмотря на организованность, большого отклика со стороны населения не наблюдается. Большинство все же получают альтернативную информацию о российской агрессии в Украине.

Андрей Чеботарев: Сегодня Россия ускорила процедуру выдачи гражданства в том числе и трудовым мигрантам из Центральной Азии с тем, чтобы отправлять их воевать на Украину. Выросло ли количество киргизов, которые приняли российское гражданство за это время?

– Вы знаете, что мы самые большие экспортеры трудовых ресурсов в Россию после Казахстана и Турции. Более миллиона наших граждан находятся в основном, в Москве, и большая ее часть, по моей информации, уже получили российское гражданство. В то же время, у меня есть данные, что все больше граждан, получивших российские паспорта, возвращаются в Кыргызстан, чтобы не попасть в жернова войны. Не секрет и то, что многие кыргызы имели двойное гражданство, хотя это противоречит нашей Конституции. Но Россия не только закрывала на это глаза, но и негласно поощряла, поскольку в основном наши мигранты из юга – Баткенской области, граничащей с Таджикистаном, где происходят постоянные приграничные стычки. И вы помните, что поводом введения войск в Абхазию и Южную Осетию как раз было «ущемление прав российских граждан». Так или иначе, но мы все чаще узнаем о том, как гибнут наши граждане в Украине. Увы, но они стали жертвами своего выбора… Кто бы они ни были, казахи или кыргызы, это российские граждане. Но их хоронят, как правило, на родине. И это рождает и страх, и боль…

Андрей Чеботарев: Как общественность Кыргызстана относится к тому, что происходит в Казахстане? С сочувствием, критически или нейтрально?

– Несмотря на разность политической модели и экономического курса мы всегда понимали, что более близкого нам народа по духу и по крови, по языку, у нас нет. Поэтому, когда происходили январские события, у нас было два чувства: во-первых, сочувствие, а во-вторых – эффект дежавю. Мы все это проходили не раз. И когда казахские власти говорили об успешности вашей политической модели, то выяснилось, что это далеко не так. К счастью, властям удалось за короткий срок вывести страну из политического кризиса. Но, я думаю, было ошибкой вовлечение сил ОДКБ, как и участие наших военных в январских событиях в Алматы. Любые провокации могли привести к непониманию и даже каким-либо конфликтам. Такой прецедент больше повторять нельзя. Последствия мы видим на примере украинского и российского народа. В то же время, нам до сих пор не понятно, почему казахские власти начали говорить о неких внешних террористах, среди которых оказался почему-то джазмен из Кыргызстана. Мы на собственном опыте знаем, как любой дестабилизацией могут воспользоваться внешние силы и тогда в хаос будет ввергнут весь регион.

Андрей Чеботарев: Как вы видите дальнейшее развитие кооперации в Центральной Азии?

– Я всегда был сторонником региональной интеграции. Только так мы можем стать сильным геополитическим игроком. К сожалению, у нас по-прежнему нет единой площадки, на которой мы могли бы строить единую, в том числе информационную политику. А такое время настало. Но пока мы, к сожалению, больше знаем, что сейчас происходит в России или в Украине, но очень мало знаем о своих соседях. Но именно это должно стать приоритетом.