Мегаполисы памяти Казахстана

Сколько в мире кладбищ? Сколько на них могил? Такой статистики нет и не будет, ибо подсчитать это невозможно: усопшие и места их погребения множатся в геометрической прогрессии. И из тихой обители мертвых они превращаются постепенно в кладбищенские мегаполисы.

И в самом большом городе Казахстана происходит то же самое – на элитных Кенсае и Центральном «свободных» мест почти не осталось. Современные кладбища отличаются от старых еще и своей светскостью. На них зачастую хоронят в едином пространстве людей разных конфессий, агностиков, а то и атеистов.

Меняются времена, меняются традиции, в том числе и кладбищенские. Но и сейчас в каждой стране, в каждой общности народ пытается не забывать обычаи предков, старается чтить их и следовать им. Самый простой и понятный нам пример – кладбища казахстанские. Самое большое из них – Центральное кладбище в Алматы, его площадь уже перевалила за 200 гектаров. В мемориальной, исторической его части находятся захоронения известных казахстанцев, имена которых вписаны в историю города, страны, мира. Писатель Мухтар Ауэзов, композитор Ахмет Жубанов, академик Чокин, политический деятель Шаяхметов, президент АН Сатпаев, певец и музыкант Амре Кашаубаев…

А в самой нижней части кладбища есть японский уголок. Там похоронены 145 человек… Это военнопленные Второй мировой – их в Казахстане было почти 60 тысяч. Многие из них так здесь и остались. Сейчас в стране более сорока японских кладбищ.

В Японии погребальный обряд от европейских отличается очень сильно. Его совершают в основном по буддийским правилам. Хотя есть в Японии и другие варианты похорон: синтоистские, христианские, нерелигиозные… Влияют на процедуру и старинные светские традиции. Технологически японская погребальная церемония включает в себя те же этапы, что и у других народов: отпевание, панихида, кремация и так далее. Но при этом выглядит она совсем не так, как европейская. Пепел после кремации там принято в урну перекладывать палочками, а после прощания с покойным (или с его прахом) гости посыпают себя солью. Считается, что соль очищает, и после такой процедуры с кладбища не принесешь в дом что-то плохое.

За организацию похорон родителей отвечает старший сын. Чаще всего хоронят усопшего в семейной могиле (там издавна членов одной семьи хоронят вместе – это отголоски языческих обычаев). Тело накрывают белой рисовой бумагой. Или кладут нож – считается, что это защитит от злых духов. Рядом с покойным ставят столик с цветами, благовониями, свечами, тело готовят к погребению. Мужчин хоронят в костюме или кимоно, женщин — всегда в кимоно. Умерших гримируют. В гроб кладут белое кимоно, сандалии и шесть монет (для переправы через реку смерти Сандзу), туда же упаковывают любимые вещи покойного, иногда это даже сладости, сигареты, алкоголь. Покойному дают новое имя – каймё – чтобы не беспокоить дух ушедшего воспоминаниями. В Японии принято мертвых сжигать – это и традиция, безопасность маленькой страны. К тому же урна занимает мало места – на кладбище или дома (закон позволяет). В Японии цвет скорби – белый.

А в христианстве, в православии, в белые одежды одевали умершего. Для христиан белый цвет – символ духовной чистоты. Умершего человека укладывали головой к иконам, на восток. Тело накрывали белой тканью, а руки складывали на груди: в левую руку распятие, на грудь – икону, мужчинам – образ Спасителя, женщинам – Божьей Матери. Две ночи читали молитвы за упокой, хоронили на третий день. Особенно почитаемых покойников несли на кладбище на руках. Сохранилось фото огромной похоронной процессии: карагандинцы прощаются с преподобным Севастианом (Фоминым). Один из самых почитаемых святых казахстанской земли, последний оптинский старец закончил свой жизненный путь в маленьком селе Михайловка (сейчас это уже Караганда). Попал он сюда после семи лет Карлага уже пожилым и не очень здоровым человеком. После заключения его с радостью приняла бы любая православная община в мире, но он не захотел уезжать, сказал «здесь я нужнее».

Вокруг него сплотились верующие, образовалась община, а в 1944 году открылся молитвенный дом. Пожалуй, не было в Караганде и окрестностях человека, который бы не знал отца Севастиана. И когда он умер, в последний путь его провожал весь город.

На Центральном кладбище Алматы даже есть отдельный мемориальный комплекс, где захоронены особо почитаемые христианские религиозные деятели Казахстана. Место это расположено вдали от главной аллеи – советская власть не очень жаловала служителей культа. Правда, это никогда не мешало тысячам паломников приходить к могилам мучеников и праведников казахстанских. Сегодня на кладбище осталось лишь захоронение Серафима (Гачковского). На месте захоронений митрополитов Николая (Могилевского) и Иосифа (Чернова) стоят символические надгробия, кенотафы. А их мощи после канонизации были перенесены в соборы: мощи Иосифа Чернова хранятся в Софийском соборе Алматы, а митрополита Николая Могилевского – в Никольском соборе.

Обряд захоронения у казахов формировался под влиянием не только мусульманских традиций, но и собственного уклада жизни. Казахи долгое время были кочевым народом, и могилы их выглядели просто – холмики, засыпанные камнями. Сейчас такие захоронения тоже можно увидеть, но холмики теперь закрывают кирпичом или поделочным камнем. Есть на современных казахских кладбищах и могилы, которые выглядят не просто округлыми сооружениями из камня, а похожи на маленькие мечети с минаретами. И хотя исламские похоронные традиции не приемлют украшательств и фотографий на могиле (обычно мусульманские могилы выглядят минималистично: низкие сооружения с небольшими оконцами), но в Казахстане эти традиции обогатились национальными. Фасады могил часто декорируют традиционными узорами, на углах ставят полумесяц. Таких могил много на кладбище Кенсай, которое считается мусульманским. Но, строго говоря, таким не является: здесь много могильных памятников-бюстов, много фотографий на надгробиях, а это уже выходит за рамки религиозных законов.

Казахи часто создают родовые захоронения-склепы, в которых упокоены несколько представителей рода. Готовят к мусульманским похоронам традиционно: сначала омовение. Потом покойного одевают в белые одеяния – акырет. Казахи не хоронят своих покойников в гробах, используют для переноса умерших специальные носилки – тобут. При погребении читают специальную молитву – жаназа. На ней присутствуют только мужчины, да и на кладбище по обычаю едут только мужчины. Покойного укладывают на спину, чуть повернув на правый бок лицом к Мекке. Тонкий момент: рыдать на похоронах, конечно, не запрещается, но делать этого громко нельзя: мусульмане верят, что усопший мучается, когда близкие оплакивают его.

У иудеев покойников омывают, а затем одевают в белый саван. В гробах евреев хоронить разрешено, но гроб должен быть простым, деревянным, без каких-либо украшений. Это правило действует для всех. Это символ того, что перед смертью все равны. Из гроба вынимается одна из досок для того, чтобы тело покойного соприкасалось с землей: «Все пришло из праха, и в прах все возвратится» (Экклесиаст 3:20).

В иудаизме человеческая жизнь представляет огромную ценность, она священна. Потому эвтаназия запрещена. Взглянуть на покойного позволяют только ближайшим родственникам, скорее для опознания, чем для прощания. Затем накрывают ритуальным покрывалом. Евреи не носят темную одежду в знак траура, но подчеркнуто соблюдают скромность. Надгробия на могилах, плиты и памятники, присутствуют всегда. Но в разных видах. Первый памятник упоминается в Торе в рассказе о могиле Рахили: «И умерла Рахиль, и погребена на дороге в Ефрафу, то есть Вифлеем. Иаков поставил над гробом ее памятник. Это надгробный памятник Рахили до сего дня» (Быт. 35:19, 20). Делается это и для памяти об умершем, и для обозначения места, к которому приходят молиться. Если покойный был праведником, то принято молиться возле его могилы о живых, полагая, что молитва будет услышана.

На Центральном кладбище в Алматы есть еврейский участок. На нем захоронен особо почитаемый раввин и богослов Леви Ицхок Шнеерсон. Он попал в Казахстан в 1939 году – отбывал здесь ссылку. И здесь же закончился его земной путь. Ежегодно тысячи паломников едут сюда – поклониться могиле великого человека.

Интересный факт: при любом религиозном погребении никогда не звучит инструментальная музыка. Хоронить с оркестром стали уже при советской власти, после того, как в декабре 1918 года декрет Совнаркома установил равные «похоронные» права для всех граждан страны Советов. И теперь любой человек, неважно, какой он национальности и вероисповедания, мог упокоиться на любом кладбище.

Основанный в 1925 году Союз воинствующих безбожников высмеивал и критиковал любые церковные обычаи и предрассудки. В том числе досталось и похоронным правилам и ритуалам. Именно в этот период – с 1920 по 1930 годы – было снесено много старых кладбищ по всей огромной стране. Но действующие погосты не тронули, и там-то сохранились религиозные надгробия, которые сейчас являются памятниками истории.

Тем же декретом 1918 года погребальное дело передавалось в ведение местных советов. А у тех не было понимания, как же надо хоронить советских людей, чтобы это было идеологически правильно. На кладбищах появились так называемые «коммунистические площадки», где хоронили лучших из лучших, идейных большевиков. Появилась новая погребальная символика. Звезда, серп, молот и даже герб СССР. В надписях на памятниках отражались факты биографии усопшего и его заслуги перед советской родиной. В первые послереволюционные годы архитектор-модернист Иван Фомин даже разрабатывал проект типового надгробного памятника. «Крест – знак вычеркивания из жизни, эмблема смерти; новый памятник вызывает идею жизни, несмотря на смерть – пламя – красное пламя революции», – вот что он пишет об идеях проекта. По его задумке, расширяющиеся кверху ступени надгробия должны быть увенчаны стилизованным пламенем, на лицевой части памятника должны были помещаться «эмблемы производства или профессии». Радует, что этот проект не получил дальнейшего развития.

Постепенно, уже в тридцатых годах, границы мортального пространства старого и нового режимов стали стираться. И тогда появилось то, что мы и видим на кладбищах советского времени. А именно смешение религиозного и советского: красные звезды венчали скромные памятники-«часовенки», на плите с крестом (или под крестом) можно было прочитать «солдат революции» или «борец за социализм».

Режим стабилизировался, коммунистическая борьба с «пережитками прошлого» постепенно приняла вялотекущее направление, и похоронные религиозные традиции постепенно «проросли» сквозь налет революционного символизма. И хотя само советское общество становилось более светским, уходило от религии, религиозные похоронные обряды оно не забывало. Очень часто умерших борцов за светлое будущее отпевали в церквях или хоронили по мусульманским обычаям, и никого это не смущало.

Меняются символы: в годы войны появились на надгробиях изображения звезд, якорей, танков, самолетов. А в 1960 – 1970-х добавились обозначения гражданских профессий: чаша со змеей на могилах врачей, театральный занавес – у актеров, музыкальные инструменты – на могилах музыкантов, раскрытая книга – у литераторов…

Все эти символы нового типа захоронений есть на наших кладбищах. А надгробия на могилах людей известных являются еще и памятниками искусства. Как, к примеру, надгробие Мухтара Ауэзова, которое создавал скульптор Вучетич или могила великой кюйши Дины Нурпеисовой. Ей памятник делал Хакимжан Исмаханович Наурызбаев, первый профессиональный скульптор-казах, народный художник Казахской ССР, заслуженный деятель искусств Казахстана.

Вот такие истории можно увидеть на кладбище. Ну а пытливый исследователь в могильных плитах и оградках увидит то, о чем не расскажут обычные путеводители или туристические сайты. Именно тут, в тишине аллей, можно увидеть, каким причудливым образом на казахстанской земле переплелись погребальные традиции разных народов и разных религий.

• 57
• 52