Мы в ответе за тех, кому позволили себя обворовать

В Казахстане растет дефицит бюджета, а трансферты из Нацфонда достигли критической отметки. В то же время правительство нуждается в колоссальных средствах для модернизации инфраструктуры с одной стороны, и выполнении своих огромных социальных обязательств с другой. Стране критически нужны деньги, и они есть. Вопрос в том, чтобы создать не репрессивный, а добровольный механизм их возвращения в экономику. Пока же бегство капитала из страны продолжается.

Первое полноценное заседание Комиссии по возврату незаконно приобретенных активов прошло практически незамеченным. Мало кто обратил внимание и на то, что из ее состава выбыл Жаксыбек Кулекеев, который считался одним из идеологов этого процесса. Между тем, как мы уже писали, за два года в страну вернулось всего 0,5% от известных незаконно приобретенных активов. Результат более, чем скромный, учитывая, что даже по официальным данным, выявлено 344 незаконно приобретенных объектов движимого и недвижимого имущества, в том числе 131 объект за рубежом, ценных бумагах стоимостью 448 млрд тенге, изучаются банковские транзакции на 220 трлн. тенге. То есть речь идет о сумме 1-2 млрд. долларов.

Реальная сумма, очевидно, гораздо больше. Два года назад Global Financial Integrity (GFI) оперировала цифрой более 167 млрд долларов только за период 2004-2013 годов. Организация Tax Justice Network выяснила, что ежегодный отток капитала из Казахстана составляет 212 млн долларов, а в 2021 году она сообщала, что в офшорах у казахстанцев находится 45,7 млрд долларов. Поэтому общие данные о 500 миллиардах долларов вполне правдоподобны, несмотря на свои чудовищные объемы.

Но правда в том, что на возврат даже пятой части выведенных средств уйдут десятилетия. И то без каких-либо гарантий.

Ситуация для правительства тупиковая – если оно сделает международный запрос на оказание правовой помощи со стороны, то высок риск, что эти активы будут заморожены до выяснения законности их происхождения. А следовательно, они станут не доступны на очень долгое время как для владельцев, так и для Казахстана, что, собственно, точно не расстроит те финансовые структуры, где они хранятся. К слову, международных прецедентов такого сценария в новейшей истории уже немало.

Поэтому Генеральная прокуратура РК подготовила список бизнесменов с активами больше 100 млн. долларов, которые в добровольно-принудительном порядке должны вернуть их в страну, даже если незаконность их происхождения нужно доказать. И такой подход имеет право на существование. Но у него есть серьезные побочные эффекты.

Бегство капитала и людей из Жана Казахстана продолжается

Последствия войны в Украине усилили экспансию российских компаний в Казахстан. В 2023 году количество российских компаний выросло вдвое. И этот тренд растет – по некоторым данным, только за первый квартал 2024 года российские компании купили активы в Казахстане на сумму 6 млрд. долларов. Как вы понимаете, они покупают качественные и перспективные проекты не у кого-нибудь, а у казахстанских бизнесменов. Таким образом, бегство казахстанского капитала за рубеж продолжается. Впрочем, бегут не только деньги, но и люди. И без того тонкий слой собственников, напуганных предстоящими репрессиями, истончается еще больше. У экономики Казахстана стремительно меняется собственник, что можно считать меньшим из зол. Но уж точно ничего хорошего в том, что отечественный бизнес по-прежнему не верит в будущее своей страны, в то, что в один прекрасный день к нему не придут люди в черном и не заберут то, на что потрачены годы. Даже если это то, что когда-то, в свою очередь, было отнято у кого-то другого. А это уже представляет прямую угрозу национальной безопасности.

Кстати, об отнятом. Допустим, некое предприятие возвращается государству. Но кто будет им управлять? В смысле не разваливать его, а хотя бы удерживать на плаву? А проблемных активов сейчас в стране и без того пруд пруди. Мы все это уже проходили. В свое время, члены Большого Семейства собственность отбирали, а потом она бесславно переставала существовать в принципе. Что называется, ни себе, ни людям…

Стране нужно вернуть не только деньги, но и эффективных менеджеров, многие из которых сегодня успешно работают за рубежом и выглядят вполне довольными. Но правда в том, что даже самые прагматичные из них втайне мечтают вернуться на родину, сидеть во главе стола и ощущать себя не богатыми иммигрантами, а уважаемыми членами общества.

Нечто подобное в свое время попытался сделать узбекский президент Мирзиеев, но тут встает непреодолимая проблема – доверие к власти. Кто в авторитарной стране может гарантировать твою личную неприкосновенность и неприкосновенность твоей собственности? Никто. И судьба членов Большой Семьи тому прямое подтверждение. Их собственность, которая 30 лет казалась незыблемой, сегодня в большой опасности. Причем, как та, которая внутри страны, так и та, которая за ее пределами.

Впрочем, ничего не может гарантировать и действующий президент – в лучшем случае, до 2029 года. А что потом? Даже если предположить, что он назначит преемника, то еще очень большой вопрос, сможет ли он сначала благополучно получить власть, а потом ее сохранить.

Вот почему страны делятся на цивилизованные и авторитарные. В авторитарных странах любой капитал априори криминален и подвержен обвинениям в незаконности происхождения. На этом, собственно, и строится вся суть такой политической системы – вам просто разрешают разбогатеть при условии, что в любой момент «могут за руку в тюрьму отвести». В авторитарном обществе априори не любит богатых людей, по умолчанию полагая, что его происхождение – не более, чем доступ к ресурсам государства, а следовательно, это украденные у них деньги.

В цивилизованной стране есть инфраструктура для законного обогащения, по крайней мере, до определенных пределов. Богатство не является чем-то предосудительным, а скорее, вызывает уважение. И не только государства, которому оно платит налоги, но и общества, понимающего, что доступ в круг богатых людей открыт для любого из них, вне зависимости от происхождения.

Деньги не пахнут

В нашем случае возникает сложная этическая дилемма – пахнут ли деньги? Особенно если у них дурная репутация? Ну во-первых, далеко не все деньги – это украденные деньги. Оптимистично предположим, что, как минимум, половина из них – это заработанные капиталы, подвергать сомнению законность которых просто оскорбительно. Но зная методы нашей правоохранительной системы легко предположить, что она не будет столь щепетильна в оценках и в поле ее зрения попадают как раз те, кто сегодня оказался особенно уязвим. Как правило, эта добровольно-принудительная процедуры выглядит так: либо «чехлишься» сам, либо мы тебе «помогаем», но уже на наших условиях.

Слухи о такой «охоте на ведьм» зачастую страшнее, чем сама действительность. А потому продуктивны. Бизнес убегает из Жана Казахстана также судорожно, как и в свое время из Старого. Более того, между ними сейчас формируется нечто вроде взаимной симпатии, которая может перерасти в нечто большее.

Но даже если предположить, что каждый первый миллион криминален, разве не несет солидарную ответственность государство, создавшее такую политическую и экономическую систему, при которой законно прилично заработать просто невозможно? Почему оно сейчас хочет казнить тех, кого приручило? И наконец, эту ответственность несет и каждый из нас, кого устраивал прежний общественный договор – власть воровала, а мы делали вид, что платим налоги.

Конечно, есть старый вариант – одних посадить, других отдоить, а третьих контролировать. Но стране нужны деньги. И люди. И не завтра-послезавтра, а вчера. Но самое главное – нужна совершенно другая атмосфера по принципу общего водопоя – крокодилы и антилопы не должны друг друга трогать.

На современном языке это называется прагматизм. Понятно, что необходимы несколько показательных процессов раскулачивания и, по логике, это должны быть члены Большой Семейки. Но, возможно, даже они должны иметь шанс добровольно вернуть выведенное из страны. И уж тем более такой шанс должны иметь все остальные. Например, по принципу 30% оставь себе, а 70% – верни в экономику своей страны в обмен на гарантии личной неприкосновенности и защиты собственности.

Правда, даже если предположить такой вегетарианский сценарий, для его осуществления нет механизма. Ни правового, ни фактического. Понятно, что по нашим традициям все в лучше случае будет решаться за чашкой чая. Но вновь встает вопрос гарантий – кто их может дать? И кто им поверит?

Остается последний, самый малореализуемый сценарий – максимальная прозрачность и публичность процесса. Как ни странно, если бы президент сам инициировал такой акт национального примирения, он мог бы стать тем самым новым общественным контрактом между властью, бизнесом и обществом.

Самая лучшая гарантия стабильности – это общество, высоко лояльное к своему государству. А это невозможно без взаимного доверия, которое должно стать главной целью всей политики.

Но если даже предположить, что по какому-то фантастическому стечению обстоятельств сценарий добровольного возврата будет запущен, есть еще одна проблема – они опять могут быть выброшены на ветер. Дело в том, что у правительства нет четкой картины будущего, нет ясного понимания, что, где и в каком количестве строить. Есть риск пополнения кладбища уже построенных и брошенных производств. И тогда эта злополучная спираль может пойти по новому кругу.

Поэтому если еще более невероятная опция – все три актора договорятся, что будут строить цивилизованную страну, где клуб избранных будет неприлично большим. Где будет создана экономика, в которой даже чужие деньги будут чувствовать себя в полной безопасности.

Иллюстрация на обложке из открытых источников.

• 74
• 52