Налоговый кодекс: игнорирует реальность и слишком субъективен

Аналитики Desht ITG считают, что проект нового Налогового кодекса оторван от общей повестки государства, игнорирует местные условия и отражает сугубо личные взгляды разработчиков, не понимающих политического контекста.

Министерство национальной экономики выпустило 8 сентября консультативный документ регуляторной политики к проекту нового Налогового кодекса. В целом, ряд инициатив оправдан в текущем контексте, такие как систематизация специальных режимов и бесчисленных льгот или введение налога на роскошь. Но есть концептуальные недостатки предлагаемых подходов.

Оторванность от политики.

Налоги – важнейшая часть общественного договора. Это бесконечные обсуждения – кто платит, за кого, сколько, по какой ставке и при каких обстоятельствах. В развитых странах вокруг этих вопросов формируются платформы политических партий, проводятся ожесточенные споры и выборы.

К слову, споры вокруг налогообложения послужили отправной точкой для начала борьбы американских колоний за независимость. Так, слоганом этой борьбы стала фраза «no taxation, without representation» («Нет налогам без представительства»). В современное время слоган использовался движением «Чаепитие» в знак протеста против увеличения государственных расходов и налогов.

В Казахстане важнейшую политику разрабатывают бюрократы при поддержке зависимых аналитических структур. Безусловно, будут обсуждения с различными группами, но эффект «якоря» уже получен – первоначальный вариант задает узкие рамки для дальнейших дискуссий («скажите, что конкретно исправить, по пунктам»).

Оторванность от общей повестки государства.

Последние пару лет настойчиво циркулирует несколько посылов: экономика в стагнации, реальные доходы населения падают, цены растут (а значит не хватает предложения на рынке). В последнем Послании поставлена задача по удвоению ВВП (причем в долларах).

Классически, контрцикличная политика требует ослабления фискальной нагрузки при кризисных явлениях. В проекте налогового кодекса, наоборот, предлагается ужесточение по нескольким фронтам, включая повышение ставок.

Можно было бы сослаться на то, что для некоторых отраслей и групп населения предлагается понизить нагрузку. Однако столь амбициозные цели требуют роста системы в целом, элементы которой взаимосвязаны. Здесь требовалось масштабное снижение, а не перераспределение с суммой в «ноль».

Такие подходы уменьшают возможности реализации более важной задачи в условиях казахстанской экономики – увеличения налоговой базы. При этом именно на ней были сфокусированы часто обсуждаемые кейсы экономических реформ отечественных экономистов – например, в Сингапуре и Грузии.

Удивительно, но сами разработчики отмечают многие минусы новой политики. Например, что рост ставки НДС приведет к «увеличению цен и снижению инвестиционной привлекательности». Но ужесточить все равно хотят. Все это свидетельствует о противоречивости их оценок социально-экономического положения в стране в виде бурного роста на грани «перегрева».

Игнорирование институтов.

Институты – это правила и механизмы, которые «сглаживают» взаимодействие в обществе, в том числе экономическое. Они трансформируются крайне медленно и зачастую специфичны для текущего момента и географии. Их игнорирование – гарантия провала практически для любой инициативы.

К сожалению, нельзя скомбинировать «микс из лучших мировых практик», как сделали разработчики проекта кодекса. Например, в развитых странах высокие налоги и сложное администрирование. С одной стороны, это связано с уровнем развития демократии – правительство избирается и контролируется, программа расходов определена заранее, федерализация предполагает сбор и трату налогов в одном месте – отсюда стимулы их платить. С другой стороны, высокие расходы и подконтрольность позволяют иметь профессиональную бюрократию с достаточными ресурсами для отслеживания трансакций. Нельзя забывать и про постиндустриальное общество со всеми культурными аспектами, такими как налоговая мораль.

Кроме того, критичен период. Развитые страны адаптировали разные экономические политики по мере усложнения социально-экономической системы. Одни политики и партии таргетировали рост, другие – равенство, чередуя эти факторы в зависимости от ситуации. Аналогичные «качели» происходят и сейчас. При этом в развитых демократиях критическим условием для проведения налоговых реформ с учетом социальной значимости вопроса является наличие политического мандата.

Большая часть аргументации разработчиков строится на текущих показателях развитых стран. Причем приводится пестрая палитра разнообразных мер из каждой из них, без учета контекста. Игнорируются условия в Казахстане: крайне высокий «серый» и «теневой» сектор (если брать по людям, а не ВДС), низкая собираемость налогов, их трата вдали от налогоплательщика из-за централизации, низкий уровень подконтрольности госорганов и непредсказуемость экономической политики, переходная стадия развития общественных отношений (аграрно-индустриальная).

Опять же, сами разработчики частично указывают на эти ограничения, например, что дифференцированные ставки по КПН и прогрессивный ИПН усложнят администрирование. Но вопреки минусам предлагают эти меры.

Личные взгляды разработчиков, не являющихся политиками.

Парадоксально, но разработчики кодекса рассуждают о «социальной несправедливости» в качестве обоснования для введения прогрессивной шкалы ИПН. Ставят «благородную» цель, чтобы «более высокооплачиваемые работники вносили больший вклад в развитие страны», а нагрузка для населения с низким уровнем доходов была меньше.

Однако в реальности первые уже вносят значительно больший вклад. По-хорошему, все граждане, бедные и богатые, пользуются общественными благами одинаково (дороги, парки). При этом в ряде случаев люди с высокими доходами вовсе не потребляют государственные услуги (больницы, школы), переплачивая из своего кармана за частные.

Даже плоская шкала означает неравный вклад. Все пользуются одинаково, но гражданин с окладом в 100 тысяч платил бы ИПН 10 тысяч, а имеющий оклад 500 тысяч – 50, то есть в 5 раз больше.

Ситуацию усугубляет наша система вычетов из зарплаты (ОПВ, ВОСМС и 14 МРП). В итоге первый из 100 тысяч заплатит налога около 4 тысяч тенге (4%). Возможно, для него более критично поднять свои доходы, а не уменьшить налог – такая сумма «компенсируется» инфляцией уже через несколько месяцев.

Второй, зарабатывающий 500 тысяч, уплатит порядка 40 тысяч тенге налога или в 10 раз больше. Получающий 1 млн – в 20 раз больше. Причем, напоминаем, пользуются они общими благами наравне со всеми или даже меньше.

Эта мера некорректна и политически, так как ведет к разобщенности между гражданами. Никто всерьез еще не доказал, что у бедных слоев в Казахстане есть претензии просто к богатым, а не к источнику их богатства («коррупционер», «силовик», «судья», «тендерщик»). С учетом наших реалий они могут принадлежать к одной группе (например, родственники). Вопросы к качеству государственной статистики – отдельная больная тема.

Не очень понятно, для чего разработчики создают искусственную классовую борьбу. До введения прогрессивной шкалы необходимо осуществить множество реформ и процесс этот должен быть сопряжен с политическими процессами, а не кабинетной фантазией.

В конце концов, беспокоит мышление в стиле «тирании большинства»: получающих большую сумму денег всего 0,12% от всех, якобы их не жалко. Коллективизм и пренебрежительное отношение к «небольшим процентам» – начало долгой и нехорошей истории с ущемлением базовых прав человека.

Искажение рыночных сигналов.

Идея с разными ставками КПН для разных отраслей – это «костыль», плохо подменяющий более важные реформы. Разработчики видят в этом «справедливый подход с распределением уровня нагрузки в зависимости от рентабельности».

Напомним, что существует базовая концепция риска и доходности, которые взаимосвязаны. Отрасли не могут и не должны иметь одинаковую доходность, так как за этим стоит множество факторов.

В рыночной экономике цены имеют сигнальную функцию, оповещая миллионы поставщиков о том, что выгодно производить. Аналогично, рентабельность – это сигнал, но для инвестиций. Высокие значения привлекают новые капиталы, пока рентабельность не сократится до соизмеримого с риском уровня.

Если ее искажать разными ставками налогов, это приведет к кривым потокам капитала, с перенасыщением одних сфер и искусственной «засухой» в других. В отличие от рыночных факторов налоговая политика может измениться в любой момент, а проекты уже будут на стадии реализации, деньги заморожены в физических активах. Параллельно можно загубить и передовые отрасли, «зарезав курицу, несущую золотые яйца».

Если в каких-то сферах наблюдается сверхдоходность, то возможно существуют барьеры для входа новых игроков. Если какие-то сферы, наоборот, не развиваются, возможно есть фундаментальные причины в виде эффекта масштаба или чрезмерного регулирования. В любом случае, определять «нормальную доходность» – это не задача бюрократов, так как подобное открывает широкое поле для коррупции.

• 74
• 67