Склеит ли закрытый суд дело о госперевороте без племянников елбасы?

Совершенно секретное дело «Масимова и Ко» передано в суд. Судя по настрою гособвинения в лице генпрокуратуры, никакой существенной информации мы не получим. Однако вокруг имени главного обвиняемого в последнее время развелось много шума, в том числе и за пределами Казахстана. Стали упоминаться имена родственников Нурсултана Назарбаева и другие «делишки» экс-председателя КНБ, без которых «госпереворот» выглядит как-то несерьезно, но кое-что многие упускают из вида, о чем мы напомним. А пока в Алматы начался открытый судебный процесс по делу Жанболата Мамая. Почти начался и почти открытый.

Рассеять внимание

Как оказалось, многие недопонимают ситуации вокруг решения Комитета ООН по произвольным задержаниям, в котором прозвучал призыв к властям Казахстана «немедленно освободить» бывшего председателя КНБ Карима Масимова. Мы уже подробно писали об этом, но сейчас следует пояснить некоторые детали. Так, по проверенной информации, запрос в Комитет поступил от окружения Масимова еще весной (вероятно, даже в марте). Более полугода проводились различные проверки, уточнялись детали, поступала дополнительная информация. То есть, решение, обнародованное в конце октября, не было спонтанным, хотя, судя по всему, появилось очень кстати.

Тут интересно другое, а именно то, как вдруг отреагировали наши госорганы, включая омбудсмена и МИД. Отметим, что этот комитет уже не раз выдавал подобные призывы-рекомендации (например, по Максу Бокаеву), но подобной реакции, пусть даже вполне дипломатичной, никогда не было. Возможно, это просто связано с «новым Казахстаном» и желанием Астаны продемонстрировать готовность соответствовать международным нормам. Однако, как это странно не звучало бы «Второй республике» сейчас выгодно поднять небольшой шум вокруг «недопереворота». Для чего?

Безусловно, многие подумают, что это нужно для отвлечения от выборов или развлечения электората. Не без этого, конечно, но это далеко не самое главное. Не стоит забывать, что досрочные выборы могли планироваться на весну следующего года. На самом деле, Акорда должна доказать, что переворот все-таки был, как были и террористы – пусть не 20 тысяч, но все же. При этом необходимо «рассеять внимание» – чтобы обыватель не смог на чем-о сконцентрироваться и не стал задавать лишних вопросов.

Впрочем, для этого и существует гриф «совершенно секретно», наложенный не только на дело о попытке насильственной смены власти, но и фактически на все остальное, так или иначе связанное с Кантаром. Все дело в пресловутой 201-ой статье УПК, «тайне следствия», ссылаясь на которую следственные органы заставляют молчать подозреваемых, их адвокатов и родственников. Но это к слову.

Забытые герои

Если же говорить о государственном перевороте, то логично было объединить все дела в одно. Ведь если есть зачинщики переворота, то должны быть несколько уровней исполнителей. А то получается, что есть высокопоставленные заговорщики и кучка «террористов», а вот кто между ними – не известно. Конечно, сюда можно включить того же Армана Джумагельдиева, но как-то не верится, что он был единственным связующим звеном, между Каримом Кажымкановичем или кем-то из его замов и «бойцами», громившими магазины и штурмующими ДВД в Алматы.

Логично вставлялся бы в эту мозаику бывший министр обороны Марат Бектанов, который, как говорят, уже предстал перед судом. Но он проходит по другой статье – за превышение власти (в боевой обстановке и с тяжкими последствиями), хотя первоначально Токаев обвинил его в противоположном – в том, что недостаточно этой властью воспользовался. А вообще, кейс Бектанова очень интересен, как сам по себе, так и вкупе с другими режиссерами и исполнителями «кровавого января». Буквально на днях была запущена «утка», что экс-министра уже нет в живых (мол, повесили в камере), а другие стали делать из него чуть ли не героя, отказавшегося стрелять в собственный народ.

Если говорят о смертях и забытых «героях», то нужно вернуться в начало января. Тогда случилось много загадочного, но обратим внимание, во-первых, на «самоубийство» начальника Департамента полиции Жамбылской области генерала Жаната Сулейменова, а во-вторых, на полковника КНБ Азамата Ибраева, который якобы сбросился из окна. Если в первом случае есть определенные сомнения в том, что мог ли генерал застрелиться – мол, ему грозил трибунал за отказ стрелять на поражение и увод подчиненных, то во втором уже многие уверены, что полковнику «помогли». Тем более, что он, как утверждается, отвечал за коммуникации и, возможно, прослушку. Только об этом сейчас никто не вспоминает даже из независимых СМИ. Забыли, наверное.

В общем, как отмечалось выше, по логике не хватает несколько звеньев. Тут необходимо вспомнить и другой момент, связанный с январскими событиями. Недавно журналистке и гражданской активистке Айгерим Тлеужановой был изменен статус со «свидетеля с правом на защиту» на «подозреваемую». Обвинение уверенно, что она чуть ли не руководила захватом аэропорта 5 января. Там, вообще, мало логики, но прослеживается четкое желание следственных органов соединить воедино то, что было преднамеренно раздроблено по вышеназванным причинам.

А как же клан?

Одним из недостающих звеньев мог бы быть экс-начальник влиятельного 5-го департамента («контрразведка») КНБ Руслан Искаков, которого связывают с Арманом Джумагельдиевым, но и здесь не все так, как хотелось бы следствию. Практически одновременно с тем, как было обнародовано решение Комитета ООН по произвольным задержаниям в отношении Карима Масимова, в соцсетях появилось обращение Искакова. В нем, как нам показалось, нужно сделать два акцента. Во-первых, на отрицание автором обсуждение с «Диким Арманом» каких-либо политических вещей, хотя связь с ним не отрицает и подчеркивает: «Наше взаимодействие (в январе 2022 года) было направлено исключительно на обеспечение правопорядка, общественной безопасности и стабильности в стране». Тем более, то, что Джумагельдиев все-таки работал на КНБ уже давно является «секретом полишинеля», а текст заявления был опубликован именно на его, Армана, аккаунте в «Фейсбуке».

Во-вторых, Искаков пишет: «Предвзятость расследования подтверждается неприкрытым уводом от уголовной ответственности бывшего первого заместителя председателя КНБ Самата Абиша». Вот это, действительно, забытый герой! Помнится, еще весной представители прокуратуры намекали, что Абиш «находится в орбите следствия», а нам приходилось только догадываться, насколько эта орбита досягаема до отечественного правосудия. Ведь именно он назывался одним из претендентов на пост президента после транзитного Токаева. Впрочем, об этих версиях и примерном сценарии того, что было или могла быть в январе, мы расскажем отдельно.

Странная ситуация возникла и с его старшим братом, который хоть и оказался за решеткой, но совершенно по другим обвинениям, даже косвенно не касающимся чего-то политического, не говоря уже о государственной измене и попытке насильственного изменения конституционного строя. Можно, конечно, допустить, что он находится в качестве некоего заложника (как тут не вспомнить степную традицию «аманат»?) – чтобы Семья не слишком рассчитывала на реванш, но это, как говорится, не освобождает от ответственности.

В качестве некоего предупредительного выстрела (но уже не вверх, а под ноги – для большей убедительности) надо воспринимать другую информацию, просочившуюся в медиаполе на прошлой неделе. Речь идет о заявлении бывшего главы КТЖ Ерлана Атамкулова, распространенное журналистом Михаилом Козачковым на своем Телеграм-канале. Там усматривается очередной камень в огород Масимова, который, якобы, 15 лет назад поставил его, Атмакулова, перед выбором – либо сесть в тюрьму, либо поделиться активами. Тот согласился передать 30 млн долларов, несколько предприятий, связанных с «железкой», а также переписать доли в компаниях, которым принадлежат две высотки Almaty Tower. К этой сделке, по мнению заявителя, причастны Тимур Кулибаев, его супруга и «Фонд образования Нурсултана Назабаева».

Это тоже довольно интересная история, заслуживающая отдельного внимания, но пока скажем, что в те годы, когда Рахат Алиев оказался в опале, многие его активы стали переписываться на других – прежде всего, на родственников тогдашнего президента, разных «агашек» и высокопоставленных сотрудников того же КНБ. Кстати, Almaty Tower 15 лет назад назывался «Рахат Тауэрс». В общем, заметим, что эта история появилась очень не зря. С одной стороны, образ Масимова-заговорщика дополнился образом Масимова-рейдера, а с другой – к делу привязали и второго зятя Нурсултана Назарбаева. Причем, сделано это устами далеко не простого человека, у которого, между прочим, брат в эти дни стал послом в Узбекистане.

Процесс пошел

Помнится, некоторые «наблюдатели» изо всех сил изо всех сил пытались привязать к делу «Масимова и Ко» молодого, но яркого политика Жанболата Мамая. По одной из версий Демпартия должна была, скажем так, легитимизировать протестный всплеск активности граждан. Мол, Мамай призовет граждан, но соберутся не те, кто пошел на этот призыв, а кто был заранее приготовлен для этого. Поэтому изначально у «Алматы-Арены», по нашим наблюдениям, было много тех, кто, судя по всему, даже не знал Жанболата и вряд ли мог услышать его прямой эфир в «Фейсбуке». Но действительно мирных митингующих было слишком много и власти (ой, заговорщики) этого не ожидали…

В общем, в ходе следствия многих хотели склонить к показаниям против Мамая, но в конце концов следствию не удалось слепить из него образ организатора массовых беспорядков или, другими словами, того из команды Масимова, кто отвечал за погромы в Алматы. А тут еще международные наблюдатели стали активничать, поэтому властям пришлось срочно переквалифицировать его дело, буквально тут же направить его в суд, а самого Жанболата отправить под домашний арест.

7 ноября начались слушания по делу Мамая. Правда, в первый день из-за заявленного отвода судье Елене Кван, в этот день получилось только заслушать анкетные данные подсудимого и разъяснить ему права. Но по ходу был составлен и предварительный график заседаний – на пару недель вперед. Исходя из него стало понятным, что до выборов слушания не закончатся. А вот начнется ли до «Дня Х» суд над «Масимовым и Ко», еще не ясно.

• 49
• 45