Владимир Козлов: В Казахстане становится слишком много квартирантов

Годы тюрьмы и преследований вынудили казахстанского журналиста Владимира Козлова переехать в Украину еще до войны. Но даже угроза погибнуть под бомбами не заставила его вернуться в Казахстан, хотя он продолжает поддерживать казахстанских активистов и политзаключённых на созданной им площадке сайте KURESKER. Владимир считает, что в нашей стране сейчас очень важное время, когда становится ясно, кто чувствует себя квартирантом, а кто – гражданином. И национальность при этом не имеет никакого значения.

– Почему вы выбрали именно Украину после того, как вышли из казахстанской тюрьмы? И почему вы все-таки там остались после того, как началась война?

– Меня всегда очень интересовала Украина. Мы часто туда приезжали, понимая, что происходящее в Украине – это во многом наше будущее, которое случится в том или ином виде. Здесь появились друзья, связи и, конечно, свою роль сыграло отсутствие языкового барьера. И, собственно говоря, не жалеем. Когда началась война, мы были в Украине уже почти 3 года и расценили начало войны как нападение на наших украинских друзей и посчитали для себя невозможным куда-то убегать. Я с первых дней вошёл в состав теробороны. Когда начались обстрелы и бомбёжки нашего дома, соседи украинцы перетащили нас буквально через забор и мы три недели жили у них в подвале. По сути, стали одной семьей. Поэтому для нас совершенно было естественным остаться в Украине и разделить с ней судьбу.

– Российские СМИ утверждают, что русский язык был, а теперь тем более оказался под запретом, что по-русски никто там не разговаривает. Вы чувствовали когда-нибудь дискриминацию по русскому языку?

– Ни два года назад, ни сейчас в Украине никакой языковой дискриминации нет. Есть большое желание, чтобы все знали украинский язык. Но если ты говоришь по-русски, то самое некомфортное, что может произойти – с тобой продолжат говорить по-украински. Путин сделал все возможное для того, чтобы русская речь стала восприниматься негативно, во всяком случае, в Украине. Но даже сейчас, когда я, как волонтер, встречаюсь, например, с львовскими военными, которые вообще по-русски не говорят, и я с ними говорю по-русски, никаких проблем не возникает вообще. Я, как и любой владеющий русским языком человек, на 80% понимаю по-украински, но не всегда могу говорить. Но мои дети, к слову, в своём классе занимают первые места по знанию украинского языка даже среди украинцев. Моя супруга уже почти бегло говорит на украинском. Все мы переходим на украинский, и это происходит в Украине абсолютно бесконфликтно. Наверное, бывают какие-то единичные стычки, как и в любой стране, но это не системно.

– Вы сказали, что занимаетесь волонтерством. О чем идёт речь?

– Во-первых, мы являемся соучредителями одного из благотворительных фондов в Украине. Во-вторых, супруга долгое время волонтерила в составе украинских казахов. Это достаточно большое сообщество. Они выезжали в только что освобождённые места, готовили плов, баурсаки, проводили концерты…

Волонтерство здесь, в Украине, сейчас очень мощное. Сеть волонтёрских фондов, в которую мы входим, решает многие вопросы за считанные часы.

– Как в Украине относятся к казахам? Есть ли разница в отношении к казахстанцам и официальной позиции Казахстана?

– С одной стороны, то, что говорит Токаев, многим украинцам очень нравится. Они не знают о том, что его слова и действия очень редко совместимы. Если говорить о казахстанцах в целом, то к нам относились всегда очень хорошо. Наши народы связаны гораздо сильнее, чем это принято считать. Ну а мы пытаемся стараемся объяснить, что сегодняшняя власть Казахстана это одно, а народ Казахстана, который посылает в Украину гуманитарную помощь – это другое.

На самом деле, очень много людей поддерживают российскую агрессию и в Украине, и в Казахстане. Они считают, что война – это происки Запада, что Россия пытается реализовать свою великую миссию. Наши общества очень сильно сейчас поляризуются.

– Да, но в то же время Путину надо быть благодарным хотя бы за то, что он объединил украинский народ. Действительно ли нация стала единой? Как вы думаете, что нас, казахстанцев, может сейчас объединить? Боюсь, война нас не объединит, а только разделит еще больше…

– Я тоже этого боюсь, я тоже это понимаю. В Украине происходят те же самые процессы, которые, возможно, будут происходить в Казахстане в случае войны, не дай Бог, конечно. Здесь есть те, кто до сих пор яростно поддерживают Россию, но при этом имеют украинский паспорт. Их мало, но они есть. Но в то же время с началом войны многие просто начали отказываться от употребления русского языка. Это сегодня гражданская позиция – отказываться от всего российского и она объяснима. Что касается объединения, то теперь здесь украинцем считается человек любой национальности, который любит Украину. Поэтому здесь азербайджанцы, чеченцы, русские, казахи, евреи – все украинцы, если они разделяют наши ценности. Все они воюют на стороне Украины и погибают за Украину, и к ним относятся с такими же почестями, как и к собственно украинцам.

К сожалению, в Казахстане судя по комментариям в соцсетях и не только полупетля с запада на север от Уральска до Кустаная и Петропавловска заселена людьми, которые процентов на 80, я думаю, пророссийские,. И это очень опасно, и с этим нужно что-то делать. Эти люди никогда не поменяются, это их суть. Нужна государственная политика по защите национальной безопасности и защите общества от пророссийского влияния, потому что оно абсолютно неконструктивно и негативно. Это потенциальные прислужники оккупационной власти. Мы это видим по востоку Украины, где многие перешли на сторону оккупационной власти и стали преступниками по отношению к Украине. В Казахстане эта пропорция выше от западных регионов до северных.

– Согласна, проблема есть и о ней нужно обязательно говорить вслух. Нет ничего хуже, чем загонять проблему вглубь. Вы сказали, что с ними уже ничего не сделаешь, но ведь это наши сограждане. Что делать?

– Сейчас уже почти не нужно придумывать ответов на этот вопрос. Страны, которые на себе испытали негатив российского влияния, реализуют политические и юридические меры, чтобы избавляться от этой части людей. Прежде всего, люди, которые не считают себя гражданами Казахстана, обязаны сделать выбор и либо ее покинуть, либо подчиняться законам этой страны. Это вопрос национальной безопасности. Я повторюсь, с этими людьми сделать ничего невозможно. Это феномен подспудного чувства старшего брата, чувства собственного превосходства над всеми остальными по факту того, что ты русский. Это идет даже не из Советского союза, а со времен царского колониализма. Об этом ещё Алалшордынцы писали. Старший брат – это не только тот, кто тебе помогает, а тот, кто имеет право, как он считает, дать тебе затрещину, если он считает, что ты неправильно себя ведёшь. Этот синдром никуда не исчезнет потому, что он помогает им жить. И поэтому они, собственно говоря, хотят возвращения всего советского. Потому что при Советском союзе им позволялось ощущать свое превосходство над другими: да, мы вам помогаем, потому что вы такие бестолковые, вы без нас ничего не умеете, мы вам все сделали. Это и есть формула старшего брата. А когда так называемые младшие братья начинают возражать, что мы теперь сами по себе, мы нормальная страна, мы нормальная нация, то нам этого не могут простить. Вот она, риторика, которая сегодня используется теми самыми людьми, с которыми вы никогда не договоритесь. Мы с ними здесь, в Украине, тоже никогда не договоримся. Здесь уже совершенно другая атмосфера. Страны Балтии используют различные рычаги для того, чтобы избавляться от этих людей, чтобы потом не разыскивать их уже как врагов национальной безопасности.

Казахстан должен для себя определиться со своими в области языка, в области территорий, поставить свои рамки и требования. И все, кто не будет им соответствовать, должны сделать выбор: оставаться и начать соответствовать им или покидать эту страну.

– Боюсь, наши официальные структуры любую попытку каким-то образом даже начать такой разговор будут называть радикализацией ситуации, расшатыванием нашей стабильности и так далее. Чтобы вы им возразили?

– Я прекрасно понимаю, о ком вы говорите. В казахстанском истеблишменте очень много пророссийски настроенных людей. Если Назарбаев еще как-то балансировал, скажем так, чувствуя себя, агашкой, к которому априори требуется повышенное уважение, и где-то пытался возражать, то Токаев абсолютно человек пророссийский. У него семья, недвижимость, бизнес в России. А самое главное, это сохранение так называемого Таможенного союза, против которого мы выступали еще тогда, когда он только начинался. Это убийство независимости Казахстана. Нельзя объединять экономики и границы в пользу только одной стороны. Он убивает казахское фермерство, потому что делает неконкурентоспособной их продукцию из-за пошлин. А что происходит с нашей урановой продукцией? Перетекание всех наших активов в Россию за копейки. Мы сегодня получили с началом войны приток громадного количества российских денег, на которые буквально скупается казахская экономика. Ещё до войны наши бренды, которые мы привыкли считать национальными, на самом деле принадлежали россиянам… А сегодня мы уже имеем ползучую экспансию российской экономики на территорию Казахстана, и это все происходит при не попустительстве, а при содействии тех людей, которых мы сегодня имеем во власти. И я много лет боролся именно с этим. Подтвердить это очень просто: возьмите любого чиновника и проверьте, где живёт его семья, где учатся его дети, и вам все станет понятно. Если у человека дети выучились за рубежом, и там уже остались, и он сейчас там развивает активы, то естественно, что он не заинтересован в развитии собственной страны. Здесь он просто в вынужденной командировке. И к сожалению, огромное количество наших чиновников живут именно так. Они не патриоты, они не казахи, они командировочные. Это беда Казахстана.

– При каких условиях вы захотели бы вернуться в Казахстан?

– Если бы стало понятно, что возможны изменения. А самое главное, общество понимает, что оно должно в них участвовать. Мы очень много лет повторяем людям: все, что делается без вас, делается не для вас. Если вы никак не участвуете в политической жизни, если не пытаетесь даже влиять на что-то, если вы не ходите на выборы, не проявляете своей гражданской позиции, то никто этого не будет это делать вместо вас. Поэтому я бы вернулся только тогда, когда стало ясно, что казахское общество готово к переменам. Сегодня, к сожалению, такой ясности нет.

• 79
• 59