Brexit и Король Кнуд

Легенда о Короле Кнуде описывает, как ранний Англосаксонский Король показал своим подданным пределы королевской власти. Кнуд установил свой трон в море и приказал нарастающей волне повернуть вспять. Когда море поднялось, как обычно и намочило Кнуда, он сказал своим придворным: “Пусть теперь все люди знают, насколько пуста сила королей”. Почему большим чиновникам ЕС и Великобритании следует помнить эту легенду, рассуждает Анатоль Калецкий – главный экономист и сопредседатель Gavekal Dragonomics.

Премьер-министр Великобритании Тереза Мэй, девиз которой “Brexit значит Brexit,” кажется, полагает, что послание Кнуда было о демократии, а не астрономии: ему следовало провести референдум. Хотя Мэй выступала против выхода Соединенного Королевства из Европейского Союза, сегодня у нее новая мантра: “Мы обеспечим Brexit-у успех, потому что за него проголосовали люди”.

Это нонсенс. Если Великобритания станет единственной Европейской страной, помимо России, исключившей себя из единого рынка ЕС, с экономической точки зрения, это не принесет успеха, независимо от того, как голосуют люди. Демократия не помешала бы океанским приливам и отливам, движимым действием силы тяжести, утопить Кнуда, если бы он остался на своем троне, так и референдум не повернет вспять экономические приливы и отливы, движимые глобализацией.

Предприниматели это понимают. Именно поэтому Великобритания сейчас сталкивается с тем, что экономисты называют “радикальной неопределенностью”, ситуация, при которой риски не могут быть рационально подсчитаны, делая изменения в процентных ставках, налогах и валютных ценностях в значительной степени неэффективными. Как отметил Банк Англии, многие инвестиционные и окончательные решения теперь будут отложены, до полного уточнения торговых положений Британии. Если Brexit продолжится, это займет не один год.

Поскольку экономика Великобритании погружается в рецессию, а обещания правительства о быстром “успешном Brexit-е” кажутся несбыточными, общественное мнение будет меняться. Небольшое парламентское большинство Мэй окажется под давлением, не в последнюю очередь многочисленных врагов, которых она нажила, очистив офис от всех союзников бывшего премьер-министра Дэвида Кэмерона. Исходя из этого, основные решения по Brexit-у будут приняты не в Лондоне, а в Брюсселе и Берлине.

При принятии этих решений, Европейские лидеры должны ответить на два вопроса: Должна ли Британия сохранить основные преимущества членства в ЕС, если она отвергает правила и институты ЕС? И должны ли быть реформированы некоторые из этих правил и институтов, чтобы сделать ЕС более привлекательным для избирателей, не только в Великобритании, но и во всей Европе.

Ответы на оба вопроса очевидны: “Нет” на первый; “Да” на второй.

Лидеры ЕС должны представить однозначный выбор: либо Британия остается членом ЕС, после обсуждения некоторых дополнительных реформ, чтобы удовлетворить общественное мнение; либо она полностью абстрагируется и имеет дело с ЕС на той же основе, как “любая страна из Всемирной Торговой Организации, от Афганистана до Зимбабве”, что Британский Институт фискальных исследований рассматривает как наиболее вероятную альтернативу полноправному членству.

Делая условия выхода не подлежащими обсуждению, предлагая при этом пространство для маневра на условиях продолжающегося членства, Европа могла бы переключить внимание на второй, конструктивный вопрос: Можно ли убедить избирателей, снова чувствовать себя комфортно в ЕС?

Серьезное решение данного вопроса сосредоточило бы внимание на целом ряде ощутимых преимуществ членства в ЕС за пределами технократических абстракций о едином рынке: улучшении состояния окружающей среды, субсидиях сельского хозяйства, финансировании науки, инфраструктуры и высшего образования, а также свободе жить и работать по всей Европе.

Исключая сомнительные промежуточные варианты, такие как “Норвежскую” или “Швейцарскую” модели – которые Мэй могла в любом случае отклонить, потому что они подразумевают свободное передвижение людей – ЕС мог бы сделать экономические последствия Brexit абсолютно очевидными. Лондон бы перестал быть финансовой столицей Европы, поскольку правила были бы намеренно изменены, чтобы перенести деловую активность под юрисдикцию ЕС. По этой же причине, многие экспортные отрасли Великобритании, стали бы нежизнеспособными.

Столкнувшись с этой перспективой, предприниматели по обе стороны Ла-Манша, будут вынуждены вести открытую кампанию за то, чтобы Великобритания сохранила полное членство в ЕС, вместо того, чтобы спокойно лоббировать специальные предложения для своих собственных секторов. Средства массовой информации могут даже указать на конституционную абсурдность представительной демократии, рассматривающую незначительное большинство референдума, как постоянную обязательную силу для парламентских решений.

Ярые националисты могли бы не обратить внимания, но достаточно маргинальные Евроскептики, вероятно, пересмотрят свои позиции, чтобы перевернуть 52% — 48% Brexit большинства в другую сторону.

Разворот общественного мнения случился бы почти наверняка, если европейские лидеры действительно прислушались к обращениям британских избирателей, не путем содействия Brexit, а путем признания референдума, как своего рода сигнала для реформирования ЕС.

Предположим, что лидеры ЕС предложили Британскому правительству провести переговоры о политиках, которые доминировали на референдуме, а также подпитывают недовольство в других европейских странах: потеря местного контроля над иммиграцией; передача власти национальных парламентов Брюсселю; и эрозия социальных моделей, которые зависят от крепких связей гражданства и щедрых государств всеобщего благосостояния.

Представьте, например, что лидеры ЕС одобрили недавнее предложение Дании о том, чтобы позволить национальным правительствам проводить различие между социальными выплатами гражданам и недавно прибывшими иммигрантами, или что на всю Европу распространится Швейцарский план “аварийного тормоза” против внезапного наплыва иммигрантов. Представьте их ослабляющими контрпродуктивный бюджет и банковские правила, которые задушили южную Европу. Представьте себе, в конце концов, что ЕС признал, что централизация власти зашла слишком далеко и формально остановил стремление к “более тесному союзу”.

Подобные реформы считаются немыслимыми в Брюсселе, потому что они потребуют изменения договоров и могут быть отвергнуты избирателями. Но избиратели, которые выступали против предыдущих договоров ЕС о централизации власти, почти наверняка будут рады реформам, которые возродят полномочия национальных парламентов. Главным препятствием на пути реформ является не сложность изменения договора, а сопротивление бюрократии передаче власти.

Европейская комиссия, по-прежнему, одержима защитой правовой базы ЕС acquis communautaire, свода норм “полученных” Союзом, которые, согласно доктрины ЕС, никогда не должны быть возвращены национальным государствам. Жан-Клод Юнкер, президент Комиссии, и начальник его штаба, Мартин Селмайер, даже приветствовали Brexit как возможность “усилить свод” за счет еще большей централизации власти.

Юнкеру, как и Мэй, следует вспомнить короля Кнуда. Прилив национальной демократии растет по всей Европе, и лозунги о “более тесном союзе” не повернут его вспять. Европейские лидеры должны признать реальность – или смотреть за тем как тонет Европа.

Copyright: Project Syndicate, 2016.
www.project-syndicate.org

• 127
• 128