Трамп пытается играть в персону голубых кровей

Трамп украсил овальный кабинет золотыми драпировками, а на его курорте Мар-а-Лаго есть башня, охраняемые ворота и княжеская кровать с балдахином. Он – Людовик XIV наших дней, живущий в своей собственной версии Версаля. Как это свойственно внезапно разбогатевшим эрзац-королям!

И как его исторический аналог, 45-й президент Соединенных Штатов одержим истиной и ложью, подлинностью и фальшью. Он затребовал поездку в золотой карете по центру Лондона во время своего первого официального визита в Соединенное королевство. И, не проведя даже первых 100 дней президентства, он издал указ об убийстве людей в Сирии, при этом бурно рассуждая «о самом прекрасном куске шоколадного торта, который вы когда-либо видели».

Он затребовал поездку в золотой карете по центру Лондона во время своего первого официального визита в Соединенное королевство.

История не повторяется, но, как сказал однажды Марк Твен, «она рифмуется». Так и Трамп рифмуется с прошлым. Однако его президентство не является повтором фашизма двадцатого века, вопреки утверждениям Тимоти Снайдера, историка из Йеля, и многих других. Куда правдоподобнее предположение, что одержимый телевидением президент США воссоздает нечто намного более древнее и перекликающееся с фантазиями Диснея: свой собственный королевский двор.

Это объясняет то, почему Трамп озабочен внешностью и игрой в персону голубых кровей, а также то, почему его администрация повторяет классические придворные архетипы, вплоть до придворного шута. У него есть красавица дочь-принцесса, которая не может поступать плохо, и инфантильные взрослые сыновья, которые чахнут в тени отца. Его жена – иностранка с сильным акцентом, и она живет в отдельной резиденции. Ее, как современную Марию-Антуанетту, часто обвиняют в легкомыслии и расточительности.

Помимо семьи, у Трампа есть придворное окружение, укомплектованное злым советником Стивом Бэнноном; герцогом-фаворитом Джаредом Кушнером; свитой банкиров; не следует забывать и о Шоне Спайсере, придворном шуте. В этом наборе персонажей пока не хватает только мистика вроде Распутина, который будет нашептывать тайные советы в уши короля. Америке стоит следить за появлением такой персоны.

Тот факт, что президентству Трампа, похоже, удалось избежать череды драм времен семнадцатого или восемнадцатого века, не выглядит случайностью. Культура барочных королевских дворов Европы строилась вокруг наделенных исключительными властными правами индивидуумов, которые мало что смыслили в государственном управлении.

«Не было ничего, что нравилось ему больше, чем подхалимство или, говоря откровенно, лесть; и чем грубее и неуклюжее она была, тем сильнее он наслаждался ею».

Это порождало серьезную нестабильность, проявлявшуюся поразительным образом. Их дворцы были не просто великолепными архитектурными сооружениями, но и площадками для поддержания контроля над людьми. Согласно описанию современников Людовика XIV, которое с легкостью можно было бы применить к Трампу, «не было ничего, что нравилось ему больше, чем подхалимство или, говоря откровенно, лесть; и чем грубее и неуклюжее она была, тем сильнее он наслаждался ею».

«Королевский двор – это место, где ни один друг никогда не сможет стать достаточно близким, чтобы однажды не превратиться во врага».

Такие правители, как король Франции Людовик XIV и императрица Священной Римской империи Мария Терезия, полагались на близких советников в выполнении работы, на которую они сами, по всей видимости, не были способны. И в то же время они стравливали своих советников между собой, чтобы ни один из них не смог стяжать слишком много власти. Одно из описаний современных исследователей придворной культуры эпохи барокко хорошо раскрывает сегодняшние отношения Кушнера-Бэннона: «Королевский двор – это место, где ни один друг никогда не сможет стать достаточно близким, чтобы однажды не превратиться во врага».

Многовековая практика позволила европейским странам хорошо разобраться в том, какие механизмы придворной жизни являются дееспособными, а какие нет. Отдельные придворные могут приходить и уходить – будучи уволенными, как первый советник Трампа по национальной безопасности Майкл Флинн, или обезглавленными, как две из шести жен Генриха VIII, – но это не влияет на динамику этого мира. Каждый персонаж или действие в нем являются симптомом, а не первопричиной.

Придворные также учились избегать проявления высокомерия по отношению к своим противникам, поскольку оно могло отпугнуть потенциальных союзников, и они мало думали об использовании логических рассуждений при общении со своим королем. И, учитывая типичное для монархов отсутствие политической компетенции, попытки урезонить их могли привести только к обнажению их невежества, что еще больше усугубляло их неуверенность и зачастую приводило лишь к опале придворного.

Вместо того чтобы описывать Трампа как нового Гитлера, следует рассматривать его как эрзац Бурбонов, властвующий над Мар-а-Лаго, точно так же как его прообразы властвовали над этим ненавистным французским двором.

Рассматривая президентство Трампа как новую итерацию вращающейся вокруг короля культуры и толкуя современный Вашингтон, округ Колумбия, подобно тому, как Дисней толковал атмосферу французских замков, можно не просто развлечь себя; здесь кроется возможность получить понимание того, как работает власть Трампа. И, следовательно, это позволяет прописать курс действий, которые до сих пор ускользали от общественного внимания.

Другими словами, в то время как королевский двор Трампа представляет собой проблему для Америки, будучи метафорой, он может являться решением, подогревая естественную подозрительность американцев к монархиям. Вместо того чтобы описывать Трампа как нового Гитлера, следует рассматривать его как эрзац Бурбонов, властвующий над Мар-а-Лаго, точно так же как его прообразы властвовали над этим ненавистным французским двором.

Яир Минцкер ‑ профессор истории в Принстонском университете. Его последняя книга «Жизнь и смерть еврея Зюсса» была недавно опубликована в издательстве Princeton University Press.

Copyright: Project Syndicate, 2017.
www.project-syndicate.org

• 97
• 87