Израиль нагнетает новый конфликт

Обладая огромными запасами урана, Казахстан на этот банкет приглашен только на роль свадебного генерала. Нечто подобное уже произошло и с нефтяными ресурсами. Таков итог долгих и запутанных переговоров за четверть века «независимости». Но совсем скоро миру не нужно будет даже наше сырье.  

Итак, Владимир Путин предложил Касым-Жомарту Токаеву построить в Казахстане атомную электростанцию: «Предлагаем переходить к новым формам взаимодействия. Имея в виду прежде всего возможность сооружения в Казахстане АЭС по российским технологиям». При этом он прекрасно знает, что «новая форма взаимодействия» обсуждается уже более 20 лет.

Все эти годы в Казахстане обсуждается несколько вариантов расположения АЭС. Один из последних – поселок Улкен Алматинкой области, расположенный в 300 километрах от Алматы. На самом деле, еще в далеком 1997 году по предложению президента Ядерного общества Казахстана Владимира Школьника эта площадка была предложена под строительство первой казахстанской АЭС. Понятно, что это не вызвало энтузиазма жителей и экологов. Как и другие варианты – Курчатов в Восточном Казахстане и Актау – на западе страны.

Надо сказать, что Россия все эти годы оказывала невидимое, но настойчивое давление на Казахстан, чтобы склонить его к строительству АЭС. Все эти годы в масс-медиа этот вопрос освещался как практически решенный. Но потом Казахстан под самыми разными предлогами уклонялся от окончательного решения, уверяя в том, что самым тщательным образом рассматривает ТЭО проекта для выбора самого оптимального варианта. При любом публичном упоминании всегда играла свою «отрицательную» роль общественная позиция, которую, понятно, наше правительство игнорировать никак не могло. И не должно.

Во-первых, до сих пор не ясно, какую долю займет ядерная энергия в энергобалансе страны. К тому же, топ-менеджеры все время путаются в показаниях: то они уверяют, что в Казахстане нет энергодефицита, то что он накроет нас к 2030 году.

Во-вторых, не решена задача долгосрочного гарантированного сбыта, поскольку электроэнергия — это специфичный продукт практически мгновенного употребления, тем более, выработанный АЭС.  В 2017 году Казатомпром уже начал строить завод  по переработке сырья  в ТВС (тепловыделяющих сборок, топливных «таблеток» для АЭС) с  Китайской Генеральной ядерно-энергетической корпорацией (CGNPC). При этом технологию для производства ТВС предоставляет отраслевой лидер французская компания «АРЕВА». Исходя из того,  что к 2020 году мы будем поставлять продукцию в виде 200 тонн топливных сборок для китайских атомных станций, сторонники АЭС называют СУАР как направление для экспорта. Но и это еще не факт.

В-третьих, неясно, за чей счет банкет – речь идет о минимум 5 миллиардах  долларов. Обычно вложенные средства возвращаются за 12-14 лет, при этом проектные сроки эксплуатации современных атомных станций составляют 60-80 лет. В соответствии с международной практикой при реализации проекта строительства АЭС источниками финансирования могут быть: республиканский бюджет, займы международных финансовых институтов, средства концессионера, частного инвестора, облигационный заем, натурные гранты. Пока источник финансирования строительства окончательно не определен.

И наконец, почему в качестве партнера с наибольшей долей вероятности будет выбран именно российский «Росатом»? Действительно ли Россия предлагает наиболее оптимальные условия? Известно, например, что в далеком 2010 году США тоже планировали  заниматься строительством атомных электростанций в Казахстане. По крайней мере, об этом сообщал представитель министерства энергетики США Эдвард Макгиннис.  Японская корпорация Toshiba тоже предлагала реактор АР-1000 (к тому моменту он был новейшим в мире), а французская компания Areva предлагала реактор EPR.

Понятно, что строительство АЭС – это диадема ядерно-топливного цикла. В идеале это должно привести к ускоренному развитию уранодобывающих и перерабатывающих производств,  развитию смежных отраслей промышленности, атомной науки, созданию дополнительных рабочих мест в конце концов.

Казахстан – накануне ЭКСПО стал девятой страной мира, обладающей своим «Токамаком» — экспериментальной термоядерной установкой для исследований и испытаний материалов в режимах энергетических нагрузок, близких к будущим термоядерным реакторам. В Европе «Токмаком» обладают Италия, Франция и Англия, в Азии — Южная Корея, Япония и Китай.

С 2009 года Казахстан стал лидером в мировой добыче урана, обладая 12% всех мировых  запасов. В пересчете на топливный эквивалент урановые запасы занимают 46,3% казахстанских топливных ресурсов. Это гораздо больше, чем нефть, газ, уголь и другие ресурсы. Казалось бы, с такими предпосылками амбиции Казахстана видеть полный топливно-ядерный цикл – вполне логично. По сути, это пригласительный билет в элитарный клуб стран. Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Дело в том, что 100% добываемого урана экспортируется. И также как в нефтяной промышленности речь идет об экспорте сырья. По данным Всемирной ядерной ассоциации, на территории страны эксплуатируется 17 месторождений, однако лишь пять из них полностью принадлежат национальной компании «Казатомпром», остальные разрабатываются вместе с иностранными партнерами: Франция, Канада, Япония, Россия.

Но самое главное, у нас все еще нет топливных таблеток. Их теперь производит Росатом из нашего урана. Таким образом, нашей АЭС будет только формально, поскольку она будет работать на зарубежном топливе. Точнее, российском. Поэтому Токаев поставлен в весьма щекотливое положение – принять решение, которое откладывалось долгие годы.

Почему так случилось, в видеозаписи своего допроса попытался объяснить еще Джакишев. В своем интервью, записанном уже в тюрьме, Джакишев попытался объяснить свои действия тем, что мечтал о том, чтобы Казахстан занял свою долю в энергетическом  снабжении человечества. «Если посмотреть на сложившиеся источники энергетического снабжения, то видно, что атомная энергетика в ближайшее время начнет занимать более значимую роль. До 2030 года будут массово строиться тепловые реакторы в качестве топлива, на которые будет использоваться природный уран, добываемый из земли. Начиная с 2030 года будут строиться высокотемпературные реакторы, для которых природный уран уже будет не нужен. Важность этих высокотемпературных реакторов заключается в том, что будет мощно выделяться достаточно дешевый водород. Это будет означать, что водород начнет вытеснять бензин и атомная энергетика с рынка энергетики придет на рынок топлива… Исходя из этого мы построили свою стратегию развития Казатомпром.»

По его словам, по мере строительства тепловых атомных станций Казахстан должен был занять свою нишу и стать одним из источников топлива для тепловых атомных станций, а к моменту появления высокотемпературных реакторов стать участником этого процесса. Это должно было стать противоположным сценарием, по которому Казахстан остается сырьевым придатком международных нефтяных корпораций, занимаясь сугубо экспортом нефти и газа.

Когда Казахстан в 90-е заключал контракты с компаниями, оправданием служило то, что у страны нет ни финансовых, ни материальных, ни технологических ресурсов для того, чтобы заниматься переработкой сырья самостоятельно. Спустя 30 лет оказалось, что, несмотря не сверхдоходы от сырья, таких ресурсов в стране так и не появилось.

Судя по всему, в урановой отрасли сценарий будет аналогичным. Казахстан также пошел по пути поиска партнеров, которых потенциально не так уж и много: Россия, Франция, Китай, Япония и США.

По словам Джакишева, он пытался предотвратить сырьевой сценарий для казахстанского урана: «В качестве политики нами была выбрана та политика, в которой мы устраиваем всех». Неужели Джакишев, с его бесспорным интеллектом, всерьез надеялся, что Казатомпром может стать  центром диверсификации интересов  японцев, американцев, россиян, китайцев и французов с тем,  чтобы Казахстан получил шанс доступа к новым технологиям и подготовке кадров? Или, как человек весьма амбициозный, он полагал, что игры в большую политику могут остаться безнаказанными? Но тогда это предполагает, как минимум, безупречность других сделок, что практически невозможно, когда речь идет о такой закрытой, а потому полукриминальной отрасли, как урановая.

Поэтому, как и ожидалось, все оказалось сложнее. «В конце прошлого года мы начали замечать различные сигналы о том, что россияне начинают сепаратные переговоры с теми партнерами, с которыми они должны были работать через нас. Первое, с чем мы столкнулись — интерес россиян к биржевой компании Uranium One. В этой биржевой компании 35% активов связаны с местными предприятиями на территории Казахстана, 65% связаны с месторождениями на территории Южной Африки, Австралии, Америки и Канады. У нас была договоренность с ними,  что весь уран, который они добывают, уходит в распоряжение Казатомпром. Когда у нас появится топливо и нам будет необходим уран Uranium One, мы получаем полное право на маркетинг».

Однако к тому моменту Uranium One уже сообщил, что Россия начала процесс переговоров о покупке контролирующего пакета их акций. По словам Джакишева, он попытался блокировать сделку за счет того, что убедил японскую Toshiba стать одним из акционеров в Uranium One (20% акций), а в последующем купить аналогичный пакет Китай. Он считал Японию и Китай нашими сторонниками или, по крайней мере, меньшим из зол.

21  мая Джакишев был арестован. Буквально через несколько месяцев сделка России с Uranium One была завершена. «Это решение было принято американцами только после того, как русские их убедили, что они контролируют Казатомпром или определяют нашу политику, — говорит в своем интервью Джакишев. — Второе, вначале этого года мной была получена информация из Toshiba, что россияне предложили им соглашение из двух пунктов: открытие на территории Японии совместно с Toshiba склада с готовыми урановыми таблетками, которых хватит на все реакторы Японии и создание завода по обогащению урана по всей территории Японии между россиянами и японцами. Данное соглашение полностью противоречит интересам Казахстана, поскольку, если россияне создают склад таблеток в Японии, то она перестает нуждаться в природном уране с территории РК. Если вспомнить, что вначале этого года россияне нам отказали в заказе на таблетки, то складывается ситуация, что общая идея этой сделки- это лишить Ульбинский металлургический завод заказов. Мы ожидали, что, лишившись российского заказа в этом году, мы подпишем заказ с японцами и уйдем в производство таблеток для японского рынка. Мы подписали контракт, но он не вступил в силу поскольку МИД Казахстана не подписал с японским МИД  договор о безопасном использовании атомной энергии.»

Теряло смысл и создание совместного с Россией обогатительного завода в Ангарске,  поскольку этот проект ориентировался на потребности Японии. Поэтому, по словам Джакишева, он убедил Toshiba о следующей схеме  формирования этого склада: русские поставляют сырье для производства таблетки на УМЗ, а УМЗ делает таблетки.

Что касается обогатительного завода, то Toshiba посчитал, что создавать его  на территории Японии достаточно длительно и связано это с очень длительными процедурами лицензирования, а в России политически рискованно. Поэтому они договорились, что Россия создаст этот завод на территории Казахстана. Но, как говорят, хочешь рассмешить бога, расскажи ему о своих планах. Почти ни одна из этих договоренностей так и не была реализована. По сути, Минатом России блокировал все сделки и Казахстан начал продавать свой уран русским, которые, в свою очередь, будут формировать склады в Японии и Китае, что означает абсолютную технологическую зависимость от России, — таковы выводы бывшего главы Казатомпрома еще почти 10 лет назад.

Что нам остается делать в этой ситуации? При всем богатстве выбора, альтернативы у нас нет.

Поэтому попытаемся найти позитивные факторы. Например, Россия обладает 40% мировых мощностей обогатительных производств. Она сегодня поднялась с 5-го на 4-е место в мире по добыче урана, а по суммарным разведанным запасам занимает третье место в мире после Австралии и Казахстана. Казахстан же, в свою очередь, располагает 19 % разведанных запасов урана и занимает второе место в мире после Австралии. В конце концов, обе страны находятся в едином экономическом пространстве и, как в свое время метко выразился Токаев, «обречены на дружбу».

Но дело в том, что западу вряд ли понравится ядерная помолвка наших стран. Особенно теперь, когда отношения России с западом так похожи на развод. Тем более, что роль запада оказалась тоже не столь приглядной. Но об этом – в следующем материале.

• 80
• 76