Как локомотив экономики стал ее тормозом

Как локомотив экономики стал ее тормозом

Почему вот уже 25 лет Казахстан не может обеспечить себя топливом? Председатель совета Ассоциации подрядчиков нефтегазовой отрасли Казахстана (АПНОК) Кайрат Альмухаметов делится с exclsuve.kz своей версией ответа на этот вопрос.

— Последние события вокруг Казмунайгаза с дефицитом топлива говорят о том, что за четверть века нефть Казахстана так и не стала локомотивом экономического роста. Скорее, наоборот. В нашей стране наблюдаются все типичные признаки «голландской болезни». Как вы думаете, что происходит?

— Действительно, 25 лет назад запасы нефти и газа вселяли надежду на то, что доходы от ее продажи позволят нам создать развитую экономику, нефтегазовый сектор станет локомотивом экономики, мы построим современную промышленность. Достигли ли мы этих целей? Для того, чтобы это понять, достаточно привести всего один показатель — сегодня КМГ это компания с долгами, многократно превышающими его доходы. Так например, в консолидированной финотчетности за 1 полугодие 2017 года финансовые обязательства составляют 4,5 триллиона тенге, а операционная прибыль за 6 месяцев 2017 года в минусе и убытки компании составляют 10 млрд тенге. Нацкомпания не сделала ни одного значительного открытия нового месторождения и не добилась интенсификации добычи на старых.

Можно ли сказать, что за прошедшее время нацкомпания КМГ встала на ноги и сможет сама разведывать новые участки или же осваивать крупные месторождения? Добилась ли мирового признания хоть одной разработанной технологии? К сожалению, КМГ развивалась все это время как бюрократическая надстройка далекая от технологий. Мировой опыт показывает, что только в тесном сотрудничестве с местными поставщиками и подрядчиками может успешно развиваться национальная нефтегазовая индустрия. Что только взращивая своих технологичных лидеров, разрабатывая и реализуя специальные программы технологического развития можно занять свою нишу в международном разделении труда.

Давно пришло время задать эти вопросы. Падение цен на нефть – это хорошая возможность понять, что гораздо рентабельнее сегодня перерабатывать нефть внутри страны, а не просто ее экспортировать. И если это не начать делать сейчас, то этого так никогда и не случится. К сожалению, создать собственную нефтеперерабатывающую индустрию – все еще только гипотетическая возможность спустя 25 лет.

— Почему так случилось? Ведь формально создана вся инфраструктура: есть управляющая компания Самрук-Казына, есть отраслевой госхолдинг, есть перерабатывающие заводы, есть розничные сети, есть, в конце концов своя нефть?

— Во-первых, нефтегаз — это не просто нацкомпании. Это целая отрасль с производствами, подрядчиками, научными институтами, то есть целый кластер, который необходимо было развивать в рамках стратегии ее развития. Но, как ни парадоксально, государство каким-то образом самоустранилось, ограничившись ролью реципиента нефтяных доходов. Вместо того, чтобы поднимать нефтегазовую промышленность с точки зрения поддержки отечественных производителей и подрядчиков, все более или менее крупные проекты были освоены по факту иностранными компаниями.

КМГ представляет интересы РК в крупных проектах как миноритарный акционер. Рассчитывать на большие дивиденды такому миноритарию нелогично, а следовательно,  все-таки КМГ представляет интересы страны и должен исходить именно из общегосударственных интересов. Задача КМГ в многомиллиардных проектах должна состоять в том, чтобы эти многие миллиарды были рационально освоены, т.е не снижая эффективности самих проектов оказали бы мультипликативный эффект на развитие экономики всей страны. Чтобы промышленность, услуги и аграрии подпитывались миллионными заказами при реализации нефтегазовых проектов. Тогда бы нефтегаз и стал локомотивом развития всей экономики, происходила бы ее естественная диверсификация. А мы наблюдаем отсутствие реальной поддержки местного производителя и контрактную стратегию в крупных нефтегазовых проектах направленную на привлечение большего количества иностранных поставщиков и подрядчиков. Вместо поддержки и развития нефтегазовой отрасли мы видим ее упадок.
 

— Но ведь есть официальное и вполне логичное объяснение, что у Казахстана не было собственных финансовых, кадровых и технологических ресурсов для разведки и добычи наших нефтяных месторождений?

— Да, и это объяснение выглядит совершенно логичным. Но, во-первых, давайте рассуждать от обратного. А есть ли у нас сегодня, спустя 25 лет все эти ресурсы? Их по-прежнему нет. Во-вторых, я говорю не о разведке и добыче, а об освоении и переработке нефтегазовых ресурсов. Именно в симбиозе иностранных и отечественных компаний мы могли бы создать конкурентоспособную нефтегазоперерабатывающую отрасль.

Ярким примером производственных «успехов» КМГ служат непосредственно управляемые им АНПЗ и ПНХЗ. На модернизацию заводов, которая ведется десятилетиями, потрачены миллиарды долларов, а результатов до сих пор нет. Например, АНПЗ выдает давальцам 1%-95го и 10%92 бензина и по 30% дизеля и мазута и требует оплатить 27 тысяч тенге за процессинг 1 тонны. Можно ли с таким выходом ГСМ обеспечить внутренний рынок? Интересно ли нефтяным компаниям отправлять нефть на переработку на НПЗ КМГ с глубиной ее переработки менее 50%.

Нефтехимический комплекс в Атырау собираются строить уже более 10 лет, но кроме освоения государственных средств в инфраструктуру ничего более не реализовано.
 

— Но ведь те же иностранные компании всегда любят говорить о том, как много делается в рамках расширения местного содержания, увеличения количества местных подрядчиков, а в кулуарах жалуются на их низкую квалификацию?

— У нас даже политика местного содержания была неправильно сформулирована. Акцент был сделан на привлечение рабочей силы, а не на поддержку местных подрядчиков и производителей, а ведь именно через них происходит институциональное развитие. Только оно помогло бы привлечь технологии, вырастить сильных местных игроков, сформировать развитый нефтегазовую отрасль. Любая отрасль развивается тогда, когда появляются местные производители и подрядчики, которые, в свою очередь, развивают свои технологии и происходит развитие всей промышленности

Мы все прекрасно знаем, что миллиардные суммы вложений в нефтегазовые проекты в Казахстане осваиваются иностранными поставщиками. Местные компании получают мизерные суммы контрактов. И если раньше я видел причину в предвзятости со стороны менеджеров иностранных инвесторов, то со временем все больше убеждаюсь, что проблема в наших уполномоченных от имени Республики Казахстан.

Они не дают себе труда разобраться в контрактной стратегии инвестпроектов и не защищают интересы отечественных производителей, тем самым игнорируя продекларированную Президентом политику их поддержки. Лоббирование происходит только в тех случаях, когда это касается контрактов с «интересом», тогда они подписывают любые встречные предложения со стороны иностранных инвесторов, игнорируя при этом интересы страны. Потом журналисты обнаруживают миллиарды на их офшорах и жирные контракты на перевозку нефти с аффилированными компаниями.

Эти же лица дискредитируют местные компании, лоббируя заведомо слабые из них в плане качества продукции, производственных возможностей, системы менеджмента или финансового положения. Когда же они не выполняют свои контрактные обязательства, в опалу попадают все казахстанские производители и подрядчики. Когда нерадивый подрядчик естественно не справляется с необходимостью мобилизоваться, собрать технику, заказать и оплатить материалы, нанять людей, поставить качественную продукцию или услугу, контракт с ней расторгается и естественно отдается иностранной компании.

Если «крыша непротекаемая», то инвестору приходится тянуть дальше лямку с блатным подрядчиком вытягивая его за уши и даже делая за него определенную работу. Извлекая уроки иностранные инвесторы внедряют в тендерную оценку местных компании не условные скидки местным компаниям, как того требует закон, а наоборот надбавки за необходимость сопровождать их консультационными, инженерными и техническими услугами. Таким образом, условные ценовые предложения повально всех местных подрядчиков становятся выше.
 

— То есть и в том, что иностранные инвесторы отдают контракты в основном не нашим производителям виноваты не они, а наши уполномоченные? У Вас есть конкрентные примеры?

 — Примеры на каждом шагу, и по опыту и то что мы наблюдаем сейчас. Например, сейчас в разгаре большой инвестпроект на Тенгизе. Наши ответственные лица лоббируют в том числе одну местную компанию в предбанкротном состоянии, которая погрязла в судебных тяжбах из-за огромных неподъёмных долгов, вынуждая заказчика присудить ей контракт. Хотя и по общепринятым правилам, и корпоративным процедурам заказчика финансово неустойчивым компаниям нельзя присуждать контракты. Она даже не сможет привлечь кредиты для финансирования контракта. Развязка будет печальной. Главное, что пострадают другие местные производители, достойные получить этот контракт. Но, отдав его неблагонадежному местному сейчас, завтра его передадут иностранной компании.
 

— Возвращаясь к теме обеспечения топливом, как вы думаете, есть хотя бы гипотетическая возможность изменить ситуацию? Что для этого нужно сделать?

— Можно начать взимать экспортные пошлины при экспорте нефти, размером которых можно регулировать, насколько будет выгодней нефтедобытчикам направлять нефть на экспорт. Кстати, это главный рычаг российских фискальных органов. Почему бы нам не сделать то же самое? Вопрос, как всегда, упирается в наличие политической воли, ведь наши большие нефтегазовые проекты подписаны на условиях неизменности условий налогообложения. Но у Казахстана есть все основания пересмотреть часть этих условий. Сроки действия определенных статьей контрактов могут истекать в силу исторической давности. 20 лет – достаточный срок, чтобы наше правительство могло сказать, что оно добросовестно выполняло свои обязательства, а теперь давайте садиться за стол переговоров. Мы же знаем, что инвесторы не всегда безупречно выполняют свои обязательства и это хороший повод начать переговорный процесс и достичь каких-то компромиссов. И лучше уж достигнуть компромисс такого рода, компромисс по принципу «ты – мне,  я — тебе». К тому же, еще одним основанием для пересмотра условий контрактов является изменение внешней ценовой конъюнктуры, общемировой экономический кризис, наше вступление в Таможенный союз, Евразэс, ВТО в конце концов. Вопрос ведь даже не общей налоговой нагрузке, а даже больше в ее структуре. Поэтому, думаю, можно достигнуть понимания.

Есть и другой вариант:  за счет комбинации фискальных методов и квот на внутреннюю переработку нефти создать мотивацию для инвесторов в строительстве нефтеперерабатывающих и газохимических производств в Казахстане. Если инвестор будет уверен в обеспечении сырьем своего завода, то никаких государственных средств не потребуется для строительства еще пары нефтеперерабатывающих заводов. Тем более, что частному инвестору потребуется в два раза меньше финансовых средств, он привлечет  местные компании для удешевления своих капитальных вложений. Далее, заработают рыночные механизмы, нефтедобывающим компаниям действительно станет выгодно отдавать на переработку внутри страны, если заводы смогут достигнуть хотя бы 70% глубины переработки. Частный же инвестор поставит завод с более 90% глубиной. Дальше появится аппетит и появятся нефте и газо химические производства, будет развиваться химическая промышленность. А это вообще клондайк для Казахстана, здесь и добавленная стоимость гораздо выше, и потенциал развития для местных производителей в целом всей экономики огромный.

Эти меры позволили бы и поддержать высокий уровень бюджетных доходов, и решить проблему обеспечения внутреннего рынка качественным топливом. Если мы этого не сделаем, то не сможем решить многие системные вопросы. Ведь повышение цен ГСМ, затем энергоносителей — это рост инфляции со всеми вытекающими экономическими и социальными последствиями.

​Досье exclusive.kz: Кайрат Альмухамет, в 1992-94 годы вице-министр экономики, в 1997-98 годы вице-президент «КазахГаз», управляющий директор НК «Казахойл» в 1999-2000 г.г, защитил докторскую диссертацию в Японии, университет Цукуба.

Фото из открытых источников.

• 74
• 66