Кантар 2022 года как апогей противостояния элит

18 сентября, 2023

3788

Принято считать, что во время первого этапа своего правления в 2019-2021 годы Касым-Жомарт Токаев ничем не рисковал, а его безопасность (политическая и физическая) была обеспечена как раз тем, что он находился в тени Нурсултана Назарбаева. Но это не совсем так, а в некоторых случаях – совсем не так. Кантар 2022 года оказался только апогеем этого противостояния.

Неожиданная логичность

Начало 2019 года стало насыщенным на события общественного и политического характера. Один за другим следовали кадровые перестановки, которые могли вызвать подозрения даже у придворного политолога. Как бы между делом, 4 февраля, действующий пока еще президент Назарбаев направил в простаивавший без дела Конституционный совет запрос с просьбой официально растолковать норму о прекращении полномочий главы государства. Заметим, что информация об этом появилась ближе к вечеру, в то время, когда вся страна была взбудоражена страшной новостью о гибели пятерых сестер во времянке на окраине Астаны.

Тем временем механизм операции «Транзит» перешел в свою практическую фазу. Последовали другие рокировки, вплоть до отставки правительства Бакыт Сагинтаева, место которого занял Аскар Мамин, представлявший, как поговаривали, интересы «старшей семьи» Назарбаева. Заодно, по нужным местам, были расставлены и другие приближенные уходящего президента (например, бывшей генпрокурор Кайрат Кожамжаров получил неприкасаемое место сенатора).

Итак, вечером 19 марта Назарбаев уступил место Токаеву по максимально комфортному для себя сценарию. И если вспомнить основную тему нашего повествования, то на тот период основная опасность для исполняющего обязанности президента исходила от первого президента, который теперь де-юре стал елбасы. Тут речь не только в зависимости наследственной, что, безусловно, тоже важно, но чисто в физической и даже жизненной. Например, как тогда говорили, телохранители Касым-Жомарта Кемелевича была под полным контролем личной охраны Нурсултана Абишевича, а это, согласитесь, о многом говорит.

Конечно, сейчас, когда многое в стране поменялось, а кое-что даже кардинально, надо признать очевидное – Токаев не просто был ограничен в поле для маневра, но и находился в ситуации, которую специалисты охарактеризовали как нечто среднее между атихофобией и неофобией, но с политическим оттенком. В некоторых странах наличие таких фобий даже является препятствием для того, чтобы их обладатель стал кандидатом в президенты. И, да – соответствующая поправка была внесена уже при Токаеве, но у действующего президента, если он опять решит баллотироваться, вроде бы, справку о здоровье не спрашивают.

Меж двух огней

Внешне в те годы Токаеву особо бояться было нечего. Если кто-то и боролся за власть (а борьба, как вы понимаете, шла с небольшими перемириями постоянно), то официально избранный, или как оговорился елбасы, назначенный президент был как бы «третьей стороной». Интересно, что в обвинительном акте по делу «Дикого Армана» как бы между прочим упоминается о том, что после отставки первого президента «неустановленные следствием лица начали поиски лидеров общественного мнения, способных в будущем оказывать влияние на отдельные слои населения». Очень занятное признание. Оно, как нам представляется, было внесено в акт для того, чтобы обосновать роль в этом деле Кайрата Кудайбергена, но на самом деле это признание того, что некие силы все-таки намеренно будили общество, а определенные «проснувшиеся» были не до конца откровенными.

В общем, в стране «на всякий случай» создавалась новая группа и одиночные ЛОМы, которые легко заполнили тщательно зачищенную до этого нишу. Странным образом многие из «новых» не подвергались никакому преследованию, а ряд СМИ стал почто честно освещать мирные собрания и их разгоны, хотя «при Назарбаеве такого не было» – у них даже слово «митинг» в лексиконе не было. Но Токаев здесь ни при чем. Более того, откроем тайну – его причастность к созданию нового антимитингового закона тоже является в большей степени касательной, чем прямой. То же самое касается и многих других законов и инициатив. При этом подчеркнем, сам Касым-Жомарт Кемелевич внес большой вклад в обоснование всех реформы и распределение их по пакетам и срокам.

Но, опять-таки, первые пакеты политических, да и экономических реформ особо не затрагивали интересы кланов и разного рода ФПГ, а некоторые их них даже помогали укрепиться в Системе. Проблемы могли возникнуть лишь на уровне продолжающегося перераспределения власти и еще не «распиленных» госактивов, поэтому группировки враждовали только между собой, а Токаева просто могло лишь задеть рикошетом. Впрочем, такие ранения тоже могут быть достаточно чувствительными.

Как ни странно, но на тот период наиболее выпуклой для Токаева-президента была репутационная составляющая, связанная с тем, что его обзывали разными обидными словами, связанными с предметами домашнего обихода и кукольного театра. Не беремся судить, как это влияло на самолюбие Касым-Жомарта Кемелевича и его чисто человеческие чувства, но его имидж как самостоятельного политика, скажем так, был невысок. Это, в свою очередь, могло сказаться на его ближайшем политическом будущем, грозя оставить его имя в истории только в роли «президента-переходника», уведя на второй и третий планы весь его вклад в становление Казахстана, как независимого государства. И вскоре это стало проявляться.

Кризис «двоевластия»

Заметим, что период первоначального правления Токаева обернулся для страны и его народа рядом испытаний. Это, например, растущая геополитическая напряженность, связанная с давлением на Астану (Нур-Султан) со стороны Китая, России и Запада. При всех своих дипломатических навыках президент просто не мог в полной мере использовать свой опыт и «разрулить», так как мешало пресловутое «двоевластие». Но еще большим риском стала пандемия. В этом плане, говоря откровенно, Касым-Жомарт Кемелевич много чего хорошего и правильного сделал, но прослойка в виде правительства, тех же кланов и все прежней Системы откровенно все портила. Сказывалась и подковерная борьба группировок, которая стала потихоньку вылезать наружу, так как некоторые силы стали понимать, что первоначальный сценарий операции «Преемник» был несколько изменен в «Библиотеке».

Тут напомним, в апреле 2020 года Дарига Нурсултановна стала проявлять завидную активность. Если ранее она выступала с различными инициативами социального характера, то на этот раз ее заявления носили чисто политический характер, среди которых наиболее симптоматичными оказались три вещи. Во-первых, спикер сената вдруг открыто намекнула, что верхняя палата может не принять отчет правительства Аскара Мамина об исполнении бюджета. Опять-таки, как говорится, при Назарбаеве такого не было, ведь если сенаторы проголосовали бы против, то это могло повлечь за собой кризис власти и отставку кабмина. Во-вторых, дочь елбасы вдруг заявила, что даже после снятия карантинных ограничений и режима ЧП нужно оставить блок-посты и военных в больших городах, включая обе столицы. В-третьих, она направила в Конституционный совет запрос о полномочиях парламента, что при определенном ответе могло дать ей дать ей дополнительные козыри в руки для усиления власти.

Может быть, сам президент Токаев тоже рад был сместить премьера Мамина и «отредактировать» его правительство по своему усмотрению, но этого у него никак не получалось, несмотря на прямые намеки. Что касается блок-постов, то тут, наверное, понятно, для чего Назарбаева стала об этом заявлять, хотя стоит подчеркнуть, что такая инициатива косвенно говорила, что «в случае чего» военные будут на ее стороне. А вот запрос в КС, судя по всему, стал каплей, переполнившей чашу терпения «кое-кого», и Дарига Нурсултановна была технично (и не очень законно) смещена со своего поста.

Многие почему-то забывают и другой забавный факт, выявленный летом 2021 года. Тогда во всем мире разгорелся скандал вокруг шпионской программы Pegasus, и Казахстан в ней отличился тем, что наряду с правозащитниками, журналистами и оппозиционерами в виде Мухтара Аблязова (куда без него), в списке прослушиваемых оказался президент страны Касым-Жомарт Токаев. Скандал этот всеми силами стали заглушать внутри страны, и даже упомянутые выше «проснувшиеся» ЛОМы старались его не замечать. Хотя на самом деле это прямо говорит об опасности, в которой находился Токаев, а также о том, что к нему росло недоверие не только со стороны электората, но и среди кланов и, возможно, самого Нурсултана Абишевича. Понятно, что за прослушками стоял Карим Масимов, который, по сути, отвечал за проведение операции «Преемник», но делать его первым заинтересованным лицом не стоит. В общем, во второй половине 2021 года стали проявляться моменты, которые могли свидетельствовать, что Касым-Жомарт Токаев не дотянет до конца своего президентского срока.

Как следствие, недоверие со стороны первого президента к действиям второго было и на внешнеполитическом фронте. И здесь значение имеет не только тщеславие елбасы, но и то, что он опасался роста популярности своего преемника на международном уровне. Именно поэтому на все более-менее значимые международные мероприятия ездили оба президента, причем, часто отдельно. Так получилось и на неформальном саммите в Санкт-Петербурге в декабре 2021 года, куда Владимир Путин публично позвал обоих.

Что там происходило за закрытыми дверями доподлинно неизвестно, но многие вещи говорят о том, что это было некой отправной точкой для того, что произошло в следующие два месяца – Январских событий в Казахстане и полномасштабного вторжения России в Украину. Но, как бы то ни было, одним из бенефициаров Кантара (а точнее – его последствий) стал именно Касым-Жомарт Кемелевич, но… Впрочем, об этом мы поговорим в следующий раз.