Культ личности Токаева – привычка, необходимость или западня?

В стране идет парад пышных мероприятий в честь Токаева, а точнее его отца Кемеля. Поскольку прямой лести президент не любит, изобретательные чиновники нашли способ продемонстрировать свою преданность хотя бы таким образом. Но почему-то эффект получается обратный – в обществе возникают непристойные ассоциации с «культом личности». Внезапно, спустя 30 лет, выяснилось, что Кемель Токаев был выдающейся личностью. И совершенно случайно это происходит сейчас, когда его сын стал главой государства.

«Слово об отце»

Фигура Кемеля Токаева действительно достойна внимания потомков и заслуживает отдельной книги хотя бы потому, что отражает судьбы сотен тысяч и даже миллионов казахов. Впрочем, книга такая, выпущенная еще в 2005 году, есть. Ее автором является Касым-Жомарт Токаев, а название коротко и лаконично – «Слово об отце. Әке туралы толғаныс».

Но мы все же постараемся коротко рассказать о Кемеле Токайулы. Его небезосновательно называют отцом казахского детективного жанра, но мы бы немного уточнили – советско-казахского. Писательство по большей части было для него хорошо развитое хобби, ставшее профессией, но большую часть жизни он проработал на журналистской стезе, начав с областной газеты в Джамбуле. Потом был корреспондентом газеты «Лениншіл жас», редактором «Қазақстан пионері», а затем стал ответственным секретарем редакции газеты «Социалистік Қазақстан». Более десяти лет, с 1966-го по 1977 годы, он был главным редактором «Ведомостей Верховного Совета Казахской ССР».

Повести, романы и сборники рассказов (всего около дюжины изданий) Кемель Токаев писал в основном в перерывах между основной работой. Только в последние годы жизни он стал совмещать работу и любимое дело – был советником в республиканском Союзе писателей. Но это будет позже. Сам он родился небольшом селе Кальпе Каратальского района 2 октября 1923 года. Голодомор пришел в родной ауыл сначала в виде бредущих вдоль дороги казахов, а потом и вынужденного ухода на юг.

Семья Токая остановилась во Фрунзе (Бишкек), и здесь ее ждала новая трагедия. Как-то Кемель и его старший Брат Касым пошли в город в поисках еды, но их забрала милиция и определила в детдом. В тот же день парализованная (от недоедания и болезней) мама недоглядела за младшей дочерью, которая упала в очаг и сгорела заживо на глазах беспомощной женщины. Ее хватил удар. Токай, по все видимости, увидел все это, не нашел сыновей и… сам пропал в неизвестном направлении.

Братья старались держаться вместе. Но потом их разделила сначала учеба, потом война и смерть Касыма в Ржевской «мясорубке». Именно туда, на могилу дяди, в честь которого и был он сам назван, в мае этого года ездил Касым-Жомарт Кемелевич. И не в первый раз.

Сын за отца или отец за сына?

Впрочем, об отце, ушедшем из жизни через три дня после своего 63-летия – в октябре 1986-го, Токаев-младший тоже не забывал. При его поддержке был открыт музей отца в школе, которая еще в 90-х годах получила его имя. Оказывалась постоянная помощь одаренным детям. В родном селе появился бульвар Кемеля Токаева. И все это до того, как Касым-Жомарт Кемелевич стал президентом. Объективно говоря, многие менее известные райакимы или другие госслужащие класса «В» и «С» более возвеличивают своих родственников, но уже без малейшего повода называя в честь родителей улицы, мечети и школы. Но мы сегодня не о них.

Кемель Токаева не отец второго президента, а Касым-Жомарт Кемелевич – это сын известного писателя, основоположника казахского детективного жанра. К сожалению, у нас далеко не все достойные произведения, написанные на казахском языке, переводились на русский, не говоря уже о популяризации отечественной литературы. Но заметим, что многие книги Токаева-старшего быстро сметались с книжных полок. Сейчас, возможно, пойдет волна переизданий и, может быть даже переводов на русский и английский, но теперь у этого процесса появится деликатный подтекст – а не ради угоды главе государства это будет делаться? Тут даже можем подсказать, что эти книги можно выложить на презентационных полках в библиотеках, которые призвал возродить Токаев-президент.

Таким образом, повод для особого внимания к личности Токаева-писателя есть, но почему только сейчас власти на местах или в определенных госучреждениях и учебных заведениях вдруг прозрели? Было бы столько внимания к личности Кемеля Токайулы и его творчества, если бы не президентство его сына? Возможно, но нас опять терзают смутные сомнения, что в другом случае все свелось бы к «круглому столу» в узком кругу, «вечеру памяти» и открытию мемориальной доски, а заодно не было бы такого внимания со стороны СМИ.

Культ культа

Да, именно пресса самый эффективный инструмент развития любого культа личности. В современных условиях этому как-то могут противостоят социальные сети и здравый смысл, но и это уже не всегда помогает. На самом деле, мелких проявлений нового культура личности очень много. Например, некоторые наши коллеги любое событие, так или иначе связанное с деятельностью Токаева, начинают с подобострастной интонацией «наш президент…». И это, скажем так, не только официальные издание. Мы уже не говорим о любви писать должности с заглавной буквы.

Также можно сказать, что культ личности Токаева, в отличие от его предшественника, во многом инициируется снизу. Конечно, все это можно свести к банальной привычке, которая досталась нам со времен соцреализма и была успешна развита за 30 лет правления Назарбаева, чей культ личности рассыпался также быстро, как долго и упорно создавался.

Надо признать, Токаев демонстративно борется с культом своей личности. Это было замечено еще в те непродолжительные времена, когда он был исполняющим обязанности президента – чуть ли не прилюдно ругал тех, кто вдруг стал ставить билборды с его изображением (Актау в этом плане был первым) или оказывал излишние почести. Такое поведение с точки зрения политической психологии можно было воспринять, как желание не затмить ненароком учителя и наставника. Но ведь одним из несомненных достоинств Токаева можно считать его интеллигентность, а такие провинциальные по своей сути вещи как культ личности, даже опосредованный, разрушают этот образ.

Как тут не вспомнить интервью Токаева «Немецкой волне» в декабре 2019 года? То самое, когда он признался, что для нас (точнее, для них) аннексия «это слишком тяжелое слово применительно к Крыму» (мол, что произошло, то произошло). Тогда же, отвечая на прямой вопрос Жанны Немцовой о наличии культа личности Назарбаева в Казахстане, он не согласился с этим, и сказал: «Знаете, когда Шолохов отвечал на вопрос «Был ли культ личности?», он ответил: «Ну, была же личность». Нурсултан Абишевич Назарбаев – это крупная историческая личность».

Конечно, пример с Шолоховым не совсем релевантный, но заметим, что даже в послекантаровские времена Токаев не отказывал себе в комплиментах в адрес Назарбаева. А если же и ретушировал его имя и значимость, то как-то неохотно, как бы вынуждено и всегда чужими руками – то через референдум, то через парламент, то еще как-то.

СССР оставил нам в наследство привычку неизменно подчеркивать исключительность любого лидера государства, иногда совершенно бестактно быстро забывая о том, как практически те же эпитеты применялись к их предшественникам. В этом плане временами создается ощущение (а до января 2022-го это было более отчетливо), что Касым-Жомарт Токаев выполняет обязанности президента только потому, что по-другому нельзя, а если будет кто-то другой, то страну разорвут внутренние противоречия и внешние агрессоры. Исходя из этого предстает образ некоего незаменимого в нынешних непростых геополитических и взрывоопасных внутриполитических условиях президент-дипломат. Но, повторимся, скромный и нелюбящий, когда его захваливают на людях.

Итак, культ личности Токаева в стране возводят старательно и стремительно. Кроме нашей любимой привычки беззастенчиво льстить, возвышая и без того высокое начальство, это связано с образом президента-реформатора, как противопоставление прежнему президенту-автократу и всему «коллективному Старому Казахстану». При этом, особо рьяно это делают как раз те, кто то же самое делал при Назарбаеве. К слову, психологи считают лесть скрытым проявлением страха, ненависти и презрения.

Но самая большая опасность безобидного, на первый взгляд, культа личности – это первый шаг к ограничению свободы слова и инакомыслия. Персона номер один, хочет она того или нет, становится заградительным щитом для своего окружения, которое устанавливает от его имени монополию на истину. Это верный признак любого автократического режима.

• 73
• 69