Может ли в Казахстане появиться своя версия Пригожина?

Почему оппозиция никогда не пользовалась массовой поддержкой общества? В лучшем случае это всегда было только сочувствие. В то же время, массовые протесты всегда можно с очень большой натяжкой назвать результатом деятельности оппонентов власти. Возможно, потому, что они очень похожи – ни те, ни другие не знают своего народа, который, в свою очередь, одинаково равнодушен и к власти, и к тем, кто ее критикует.

Народ – удивительная субстанция. С древних времен правители испытывали к поданным смесь страха и презрения, но всегда искали популярности и их поддержки. До сих пор социальные психологи не определили точных причин того, почему народ, десятилетиями терпящий произвол, вдруг совершенно не к месту восстает, сметает все на своем пути, а потом также неожиданно вновь погружается в долгий анабиоз. Точно также до сих пор никто не может понять, почему за одними люди идут на смерть, а других, несмотря на все усилия – в лучшем случае игнорируют.

Если судить по ретроспективе самых знаковых массовых протестов в Казахстане, то людей выводили на улицы не демократические лозунги, а угроза потерять свою землю, недовольство зарплатами, резкий рост цен на газ… Только в Январе стихийные выступления вдруг объединились под грозным лозунгом: «Шал, кет!». И это случилось уже тогда, когда Назарбаев, по крайней мере формально, снял с себя президентские полномочия.

В отличие от них оппозиция все же пыталась продвигать политические требования: система реальной многопартийности, недовольство авторитарным режимом правления, расширение функций парламента, свобода слова, возврат к конституции 1993 года…

Таким образом, даже поверхностный анализ говорит о том, что оппонентам власти так и не удалось объяснить связь между низкими доходами, ростом цен и модернизацией политической системы. Возможно, в этом кроется главная и фундаментальная ошибка оппозиции – она апеллировала к власти, а не к народу.

Сегодня уже мало кто помнит, что первые протесты произошли летом 1996 года в Алматы, когда правительство отказалось от выделения бюджетных дотаций на электроэнергию и теплоснабжение. Народ заполнил Старую площадь, испуганное правительство оставило тарифы на прежнем уровне, однако со временем все же поэтапно тарифы выросли.

Однако самым резонансным стало создание партии «Демократический выбор Казахстана» (ДВК) в ноябре 2001 года, когда несколько известных казахстанских чиновников и бизнесменов потребовали расширить полномочия парламента, провести прямые выборы акимов, реформировать избирательную и судебную реформы, а также обеспечить свободу СМИ. Триггером ДВК стала фигура зятя Назарбаева Рахата Алиева, который на тот момент получил беспрецедентное влияние. В состоявшихся позже демонстрациях приняли участие от 2000 до 5000 человек. И тем не менее, это было первое и последнее за 30 лет восстание элит, которые также называли «бунтом на коленях».

Бунты трущоб

А вот Шаныракские протесты 2006 года можно назвать первым массовым выступлением против произвола властей и, по сути, началом классическихстихийных массовых волнений. Вмае 2006 года городские власти Алматы начали снос жилья на окраинах города. «Не предусмотренные» жители буквально вышли на баррикады. Против ОМОНа в ход пошли коктейли Молотова, палки и камни. Длившееся почти месяц противостояние закончилось трагически – были жертвы с обеих сторон. Человек, которого обвинили в поджоге полицейского, был осужден, хотя его вина до сих пор не доказана. Арон Атабек провел долгие годы в тюрьме и был освобожден только потому, что к тому времени оказался смертельно болен. Но это были все же стихийные массовые протесты без ярко выраженного лидера. Наша оппозиция не может вписать их в свой актив.

Примечательно, что массовые беспорядки в Казахстане происходят примерно каждые пять лет. Очередные случились в Жанаозене в 2011 году, когдарабочие нефтяного месторождения Озенмунайгаз объявили забастовку, требуя невыплаченных денежных средств за опасные условия, повышения заработной платы и улучшения условий труда. Забастовка была признана местными судами незаконной, и государственная нефтяная компания уволила около 1000 сотрудников. Часть уволенных начали круглосуточную акцию на городской площади в знак протеста, требуя представительства профсоюзов и признания прав рабочих. Забастовка продолжалась несколько месяцев без официального вмешательства. В середине декабря на площади прозвучали призывы к созданию независимых политических партий, свободных от влияния правительства. 16 декабря произошли столкновения между протестующими и полицией, пытавшейся выгнать их с площади в рамках подготовки к празднованию Дня независимости. Активисты утверждают, что силовики открыли огонь по безоружным демонстрантам. Власти заявили, что «бандиты» проникли к протестующим и первыми начали беспорядки, подготовив видео в поддержку своей версии событий. По словам правительственных чиновников, одиннадцать человек были убиты, хотя по другим данным число погибших исчисляется десятками. Но и тогда нельзя сказать, что это были признаки рождения системной оппозиции. Появились только новые имена – Макс Бокай, Талгат Аян и другие.

Еще через пять лет – в 2016 году – начались протесты против земельной реформы. Они начались 24 апреля в Атырау, а затем в Актобе и Семей и затянулись на несколько дней. Но и тогда как власть, так и население других регионов не восприняли это как проявление системной оппозиции.

Массовыми протестами закончились и выборы Касым-Жомарта Токаева 2019 году. ВАстане и Алматы даже по официальным данным было задержано около 500 человек, среди которых были и журналисты. Однако позже говорилось о задержании около 4000 человек во всех городах Казахстана. Организация акции была приписана запрещенной оппозиционной группе «Демократический выбор Казахстана», которую возглавляет Мухтар Аблязов. Однако, и его нельзя назвать лидером системной оппозиции.

И наконец, Январьские протесты 2022 года, причины и масштабы которых до сих пор не ясны до сих пор, несмотря на официальное расследование. Начавшись в Жанаозене, они быстро распространились на другие города страны, и особенно – в Алматы, где демонстрации переросли в насильственные беспорядки, вызванные растущим недовольством правительством и повсеместной бедностью. По данным казахстанских официальных лиц, во время продолжавшихся протестов, 227 человек были убиты и более 9900 арестованы.

Власть может сколько угодно разрешать или не разрешать митинги, но назовите хотя бы одни массовые протесты, которые случились «по разрешению»?

Народ уже давно понял, что законы – это пустой звук, их можно легко и быстро поменять, что особенно стало понятно за последние месяцы. Какие из названных протестов были одобрены? Ни один. Но от этого не потеряли своей значимости.

В оппозицию идут неудачники?

Однако, ни в одном из перечисленных случаев нельзя сказать, что это были результаты действия организованной оппозиции. В лучшем случае ее можно назвать примкнувшей к ним, но не возглавленной ими. Ни Мухтар Аблязов, ни Жанболат Мамай, ни кто-либо другой не может претендовать на то, что смог повести за собой десятки тысяч людей. Некоторым исключением можно назвать разве что айтыскера Рината Заитова, слухи о задержании которого спровоцировали за считанные часы активность жителей, но и он скоро был дальновидно рекрутирован депутатом от партии власти.

За 30 лет власть умело справлялось с теми, кто заявлял о своих политических амбициях, то превращая их в фейк, то трансформируя их, то трудоустраивая, то вынуждая эмигрировать, то договариваясь. Если не работали эти методы, их просто убивали.

А население одинаково индифферентно наблюдало как за итогами перманентно искусственных выборов, так и тем, как лидеры один за другим «сливали» свои партии по причинам, непонятным для неискушенного обывателя. Все это только укрепляло имидж партии власти, которая, по крайней мере, была все эти годы предсказуема до тошноты.

Не смогла объединиться оппозиция и во время последних беспрецедентных по своей циничности даже для времен Назарбаева парламентских выборов. И общество окончательно укрепилось в своем убеждении, что при всем «богатстве выбора альтернативы президенту нет», а в оппозицию идут неудачники.

Борьба мерзавцев с подлецами?

В авторитарных обществах людям свойственно делегировать ответственность за свою жизнь на власть. Наше общество все еще президентоцентрично и поэтому даже критики не находят ничего лучшего, чем писать челобитные то Назарбаеву, то Токаеву. Беда оппозиции в том, что когда она подсознательно апеллируют к власти, а не к народу, этот хитрый социум со звериным чутьем это понимает и не собирается поддерживать тех, кто видит процесс в себе, а на себя в процессе.

Поэтому можно сказать точно, что Назарбаев добровольно сложил с себя полномочия не под давлением общества или оппонентов. Но тогда почему оппозиция Токаеву не отличается от оппозиции Назарбаеву?

Почему, несмотря на токаевскую оттепель, сдулась даже попытка создания «Народного парламента» («Халық парламент»), организованного экс-кандидатами в депутаты мажилиса и маслихатов страны? И это точно нельзя объяснить продолжением репрессий против гражданских активистов. Нужно заглянуть глубже в этот бердмудский треугольник: власть – общество –оппозиция, в котором тонут все пиратские корабли.

Дело в том, что, кроме саморекламы, оппозиция за все эти годы не смогла создать предмет диалога как с властью, так и обществом. Правда в том, что оппозиция не смогла сформулировать нарративы, понятные обеим сторонам, если не считать языка ненависти к власти, которая до сих пор все-таки устраивает общество, даже при всех ее недостатках. Оппозиционная деятельность – это не только и столько митинги, сколько ежедневный и кропотливый труд, это создание смыслов, это постоянный диалог не против власти, а за общество. Убивший дракона сам становится драконом – власть и ее оппоненты до боли напоминают друг друга своей декларативностью, непрофессионализмом и лицемерием. Поэтому общество расценивает это как борьбу мерзавцев с пошлецами.

Когда оппозиция критикует власть за то, что она привержена «старым методам», то упускает и то, что и сама действует по прежним лекалам.

И наш консервативный народ ответил на это беспрецедентно низко явкой на последние парламентские выборы, которую не смогли скрыть даже Центризбирком с Акордой. Будем надеяться, что он попросту понимает, что парламент – ничего не решает и не важно кто его будет представлять. А вот акимы – это другое. Но, так или иначе, на обломках старой оппозиции нужна новая, креативная и обращенная не к власти, а к обществу.

А ведь выборы в парламент показали, что наш так называемый «протестный электорат» размазан скупым тонким слоем на слоеном тесте общества. Но он есть – это показала неожиданная даже для самого Косанова цифры на президентских выборах. Электоральный феномен той кампании был в том, что люди голосовали не за Косанова, а против того, кого им дал Назарбаев. Но оппозиция не сумела воспользоваться этим уникальным шансом. И все ее угрозы вывести людей на улицы – пустой звук. Если люди и захотят выйти на улицы, то уж точно не по их зову, а в силу практически гарантированных проколов власти.

Нужно признать, что и власть, и оппозиция в Казахстане авторитарны и неконкурентоспособны. Давайте зададимся простым вопросом – почему за все эти годы оппозиция не смогла объединиться даже тогда, когда власть слегка подзабыла о ее существовании, поглощенная внутренними дрязгами? Правда в том, что она не может сформулировать альтернативные нарративы, дать ту самую стратегию, за отсутствие которой она критикует власть. Политика – это тяжелый ежедневный шахтерский труд не только во время выборов, но и между ними. Разве не уподобляется оппозиция власти, когда абсолютно авторитарно и безапелляционно отказывает ей в здравом смысле? Разве не наши либералы особенно не терпимы к другой точке зрения? Власть и оппозиция зеркалят друг друга. Они также, как и власть, не знают того общества, которое они намерены «спасать». Ее феномен в том, что если каждый из них относительно эффективен по отдельности, то, объединяясь, они воспринмается как группа эгоцентричных и амбициозных крикунов, до боли напоминая власть, которую они так беззаветно критикуют.

Да, лидера нет. Да, можно опять вспомнить мантры про зачищенное поле. Но лидеры не прорастают на газонах. Потому они и лидеры, что прорываются сквозь цемент как чертополох.
Поэтому власть ведет себя по отношению к народу как авторитарный отец к непутевому сыну, он контролирует его вместо того, чтобы ходить вместе на рыбалку и смотреть хорошие фильмы. Оппозиция могла бы предложить обществу старый как мир нарратив – партнерство вместо иерархии. Слабое место бюрократии в том, что она построена по принципу вертикали, а не горизонтали. И вот как раз эти горизонтальные связи могла бы выстроить оппозиция и гражданское общество.

Токаев нечаянно сказал очень важную вещь в своем последнем выступлении на Курултае – общественное сознание должно измениться. И пока бюрократия будет менять себя, она может делегировать оппозиции неблагодарную и тяжелую работу по изменению сознания общества.

А пока у нас для нее плохая новость – власть устала от критики, она оглохла от истерии соцсетей и поэтому реагирует только на площади. Решение просто как мир и проверено временем и опытом развитых стран – нужно легализовать оппозицию, и она, измученная собственной беспомощностью, обретет смысл существования.

• 129
• 79